Будучи восприимчивым и сверхчувствительным ребенком, при любом незначительном расстройстве начиная горько плакать, она не могла остановиться, доходя до жуткой истерики, непроизвольно набирающей силу. В запале рыданий и всхлипов крохотная девочка буквально переставала дышать и замирала в ожидании того, чем закончится это удушье. Некоторое время она могла просто лежать в беззвучных конвульсиях и синеть, в то время, как Мария или сестра беспомощно склонялись над её замершим телом, не испытывая ничего, кроме леденящего ужаса. Когда же эта мука, наконец, прекращалась, и она совершала слабый долгожданный вдох, её страдальческое личико приобретало прежний цвет, и она, жутко уставшая от немой борьбы, буквально растворялась в руках матери и какое-то время лежала неподвижно. В связи с подобными эмоциональными припадками в семье были предприняты все меры, чтобы не провоцировать в ней отрицательные эмоции и сильные переживания. Но и это не стало выходом из сложившейся ситуации. Веселясь и заливаясь громким смехом, всё повторялось. Перед глазами темнело, неизбежно появлялось головокружение, и Алекса, вновь теряя самообладание, попадала в руки удушающему монстру. Её неукротимый в силу возраста темперамент, заключённый в хрупком теле, всё больше проявлялся в двух крайностях – отчаянном плаче и оглушительном хохоте. С возрастом столь ярко выраженные эмоциональные всплески и приступы исчезли, оставив после себя резкую переменчивость в настроении.
Теперь же после прочтения статьи и полного непонимания, когда у её матери вспыхнула раздутая до внимания корреспондентов любовь к этому человеку, она была на грани. Учащённый пульс, холодный лоб, затруднённое дыхание и непреодолимое желание разрыдаться. И если бы через пару минут всё это не закончилось, она бы подумала, что прошлый недуг вновь овладел ею. Придя в себя, она швырнула газету на одну из полок и покинула барную стойку, терзаясь дурными предчувствиями. Повесив на дверь самодельную табличку «Вход строго запрещён», она закрылась в детской и просидела там до самого вечера.
Алекса находилась за высокими арочными дверями, через которые, несмотря на их тончайшее матовое стекло, не проникал ни один посторонний звук. Здесь, в этой просторной, светлой спальне с туалетным столиком у окна и широким балдахином ощущался особый уют. Когда хрупкая нервная система и богатое воображение мешали ей уснуть, и она неизбежно мучилась бессонницей, Алекса перебиралась ночевать сюда. Замученная собственными фантазиями, она сонно залезала в мамину постель, прижималась к ней и вдыхала запах её пахнущей ароматом духов кожи. Как же было приятно касаться шёлка её пеньюара, ощущать гладкость её ухоженных рук, чувствовать мягкость волос, темнеющих на подушке.