Эта перламутрово-розовая комната с белой рельефной мебелью и роскошной полукруглой кроватью, в изголовье которой застыла пара лебедей, выглядела, как ожившая иллюстрация королевских покоев. Богатство штор, аристократичность обстановки, отражение света в больших зеркалах – всё это было маминым продолжением и воплощением её идеалов.
Положив под голову руки, Алекса лежала на кровати. Её взгляд был прикован к живописной картине «Сикстинской Мадонны», настолько величественной, что она закрывала собой почти всю стену напротив, придавая комнате эрмитажный вид. Растворяясь в этом образе Марии с маленьким Христом на руках, в этом внутреннем движении, в этом таинственном свечении, которое излучал сам холст, она с особой осторожностью размышляла о Боге, представляя, как, должно быть, часто его всевидящее око обращается к ней сверху и хмурится, следя за её взбалмошными поступками и не всегда кроткими мыслями. И как же утешалась она тем, что, даже несмотря на её неугомонность, Он каждый раз откликался на её просьбы и мистическим образом помогал ей откуда-то сверху.
Взглянув на закреплённую между ней и Богом особую связь – маленькую иконку, стоящую на прикроватной тумбочке, она преисполнилась верой и гордостью. Эта бронзовая старинная вещица стоила ей пряди вырванных волос и нервных переживаний. Было сложно забыть тот день, когда мужчина, скрывающийся под плащом и шляпой, остановился возле их детского сада, подозрительно осмотрелся по сторонам и, просунув руку через ограждение, что-то выбросил в урну. Помимо Алексы, звяканье металла привлекло внимание ещё нескольких детей из группы. Сорвавшись с места, они окружили мусорку. На дне, среди фантиков, бумажек и другого хлама лежала истёртая временем иконка. Оценив выброшенный клад и справившись с первым ступором, ребята бросились вперёд, стараясь дотянуться до сокровища. Дальше началась возня, они шарили, толкались. Алекса не могла остаться в стороне, ведь таинственным предметом был кусочек божества. Ввязавшись в драку, Алекса чувствовала, как получает по лицу затрещины. Злясь и кряхтя, дети выхватывали и вновь роняли иконку на землю. Ещё удар о землю, и столь небрежное отношение к иконе вызвало в Алексе агрессию, кровь прилила к вискам, и она вырвала вещицу, быстро спрятав её от чужих глаз в кулачке. Несмотря на оцарапанную в кровь щёку и яркий след зубов на руке, Алекса была на седьмом небе от счастья. Тем временем, подоспевшая к одуревшим детям воспитательница даже не стала разбираться в причине такого поведения и отправила всех в группу. Алекса не находила себе места, пока наконец не оказалась дома. Протянув маме тщательно вымытую с мылом иконку Николая Чудотворца, она робко призналась, что любит обоих, но Боженьку, всё же, на мизинчик больше.