– Вот я, например, – рассказывал Сан Саныч кому-то в темноту окна, – могу тут больше не показываться, но завтра всё равно приду, так, на всякий случай, может, без меня не разберутся в чём. Совет понадобится. Я тут десять лет… – Сан Саныч прервал свой рассказ, задумавшись о чём-то. – Ладно! Бывай, Сергей!
Он завладел рукой Сергея, снова хорошенько тряхнул её и стремительно вышел из комнаты.
После второго рукопожатия Сергей почувствовал, как стаканчик беззвучно поехал вниз и опрокинулся на пол.
Шёпотом ругаясь, Сергей заглянул под стол.
Лужа получилась приличная. Брюки и ботинки были мокрыми.
Оглядевшись вокруг, Сергей не нашёл, чем промокнуть противный липкий напиток. Делать было нечего, на выручку снова пришёл галстук.
Сергей вытер им штанины.
Подумал пару секунд и вытер обувь.
– Значит, не судьба! – заключил он вслух и отправил галстук в мусорную корзину.
За окном давно стемнело. Зимой рано темнеет.
Владимир не включал свет у себя в кабинете, и комната освещалась только блёклым светом монитора.
Шаги за дверью слышались всё реже, все расходились по домам.
Наконец стало совсем тихо.
Он посмотрел на часы: двадцать один тридцать пять.
Взяв сигареты, Владимир вышел в коридор. Где-то в глубине лабиринта было слышно, как уборщица гремит ведром и хлопает по полу тяжёлой мокрой тряпкой.
Владимир закурил.
Открыл окно и впустил морозный воздух в душное помещение.
Он любил смотреть в открытые окна. В эти минуты он мысленно отстранялся от того места, где находился, и представлял себя посреди поля обдуваемым свободным ветром. Это помогало взбодриться, упорядочить мысли, тем более сейчас, когда воздух был полон леденящей свежести.
Владимир придвинулся ближе к окну и посмотрел вниз. Служебная парковка опустела.
Там, под окном, одиноко стояла его машина, но ехать на ней было некуда.
Нет, у него была квартира, его квартира, просторная, уютная, уже давно обжитая, но там никто не ждал.
Он как-то хотел завести кота, но подумал, что животное не выдержит почти всё время проводить в одиночестве.
Владимир всегда работал допоздна.
Но теперь всё изменилось, за весь день, впрочем, как и за многие предыдущие, он не сделал вообще ничего.
Что же держало его сейчас в этом здании? Зачем он каждый день продолжал приходить сюда?