– Отчего же вы за два года ни разу не приехали в Тверь? – допытывалась Тасенька.
«Денег не было», – мысленно ответил Ржевский, но вслух лишь вздохнул – скорбно и многозначительно.
Наконец вальс окончился, а это значило, что поручик может быть свободен, как только пристроит куда-нибудь свою недавнюю партнёршу. Но куда? Вести её обратно к дядюшке-губернатору? Опасно.
– А где же ваши родители, Таисия Ивановна? – спросил Ржевский. – Они здесь, на балу?
Когда он вёл Тасеньку под руку, ему казалось, что окружающие дамы смотрят на него чуть не со слезами, искренне сострадая его печальной участи.
– Нет, они в имении, – меж тем последовал ответ. – А я гощу у дядюшки.
«Проклятье!» – подумал Ржевский, но тут Фортуна, недавно потешавшаяся над ним, сама пришла ему на помощь.
– Тасенька, – донеслось откуда-то сбоку. Там в углу, возле высокого окна, в котором уже ничего не было видно кроме ночной темноты, сидели на банкетке две старушки.
Поручик тут же развернулся в их сторону, а старушки продолжали:
– Смотри, какого кавалера себе нашла… Кто он?
– Ржевский Александр Аполлонович, поручик в отставке, – отрекомендовался кавалер, коротко поклонившись и прищёлкнув каблуком.
Старушки что-то ответили, а в это время к ним подошёл официант, которого Ржевский успел подозвать до того, как начал представляться.
На подносе у официанта красовались бокалы с игристым вином и креманки с мороженым. В обычных условиях поручик предложил бы своей даме шампанского, но Тасеньке…
– Мороженого? – спросил он.
– Да, – ответила та, и в её голосе явно послышалось что-то от ребёнка, услышавшего про любимое лакомство.
Получив из рук поручика креманку, она на мгновение опустила взгляд, чтобы взять торчащую из креманки серебряную ложечку… и этого мгновения Ржевскому хватило, чтобы бесследно исчезнуть в толпе.
* * *
Оркестр играл галоп, но красавица-брюнетка, недавно замеченная Ржевским, в этот раз не танцевала – наверное, чтобы перевести дух. Вокруг неё могло бы собраться много кавалеров, развлекающих прелестницу разговорами о местном театре, столичных новостях и прочей ерунде, но всех отпугивал мрачный субъект в тёмно-зелёном мундире губернского чиновника. Судя по всему, муж. Склонившись к уху дамы, он что-то весьма строго ей шептал.
Ничто не мешало поручику приблизиться к этой паре и представиться. Правда, представляться самому считалось не слишком вежливым, однако Ржевского это обстоятельство не смущало, как и мрачный спутник брюнетки. Тем более что она опять бросила на Ржевского благосклонный взгляд.