Из авторов, оказавших мне существенную поддержку в изучении Канта, я упоминаю, помимо упомянутых: Коген, Штадлер, Хёльдер, Якобсон, Либманн, Витте, Фолькельт, Вайхингер, Паульсен, Бенно Эрдманн. Я также испытываю особую благодарность к моим друзьям В. Флеглеру и П. Наторпу. Первый существенно помог мне в формулировке и рецензировании этой работы; второй, устным и эпистолярным беседам с которым я обязан многими предложенными советами, особенно ободрил меня своей проницательной книгой о «Теории познания Декарта». Хотя я должен возразить против отстаиваемой в ней точки зрения на отношение Канта к Декарту, я могу, тем не менее, признаться, что его изложение доказательства Бога Декартом имело для меня огромное значение в понимании «опровержения идеализма» Канта.
Но хотя это «опровержение» составляет центр настоящего трактата, оно не является его конечной целью. Не стремление, возможно, довести важный отдельный вопрос до окончательного решения, вопреки весомому голосу автора, который по праву известен мне, побудило меня написать его. Это было скорее убеждение, что этот вопрос тесно связан не только с системой Канта, но и с ядром всего вопроса о знании, и что каждый, кто чувствует в себе хоть какую-то силу, обязан работать над его решением. Силы догматизма наседают со всех сторон, указывая на распад в области знания, на невозможность одержать победу оружием разума и проницательности, и тем самым обосновывают душе, жаждущей надежной опоры, потребность в уверенности, укорененной в почве непогрешимого авторитета. Возможно ли сформировать наше знание единообразно на прочном фундаменте, лежащем в самом себе, и отсюда вершить правосудие над требованиями разума; или же ретроградное движение вновь свяжет нас в оковы догматизма – вот вопрос времени, стоящий перед всеми политическими и социальными спорами. Решающая битва будет вестись на поле знания.
1 Пути к Канту
Из всех кантовских понятий вряд ли какое-либо из них до сих пор не понято так широко, как два наиболее фундаментальных, а именно понятия «трансцендентное» и «вещь-в-себе». Когда видишь, что даже два таких превосходных знатока Канта, как Куно Фишер и Эмиль Арнольдт, не могут полностью согласиться с понятием вещи-в-себе в опровержении идеализма, то почти отчаиваешься, возможно ли когда-нибудь достичь ясности в этом вопросе и, если это произойдет, внятно представить другим обретенное понимание. Ведь необходимо настроить взгляд разума таким уникальным и непривычным образом, что вряд ли можно понять, как передать адекватный смысл фундаментальной мысли Канта словами, возникшими из совершенно иных представлений. В конце концов, сам Кант, когда хотел уберечься от непонимания с одной стороны, бросился в объятия другую. И все же именно эти пункты кантовской системы должны быть ясными как день, чтобы из лабиринта ошибочных путей можно было выйти на безопасный путь к истине, чтобы можно было внести улучшения там, где он сам ошибся, и, следуя безопасным результатам его системы, определить прочные основные линии нашего знания. Но как это единство должно появиться у Канта? Если мы посмотрим на отрывки, в которых он говорит о вещи-в-себе в ее отношении к явлениям, в отрыве от контекста, не уловив основной идеи, то при самом кропотливом размышлении не окажется никакого способа привести их в гармонию.