– Теперь не надену тебя, – и позвала негромко: – Оянэ.
Нянька тут же явилась перед ней:
– Госпожа моя, солнце только встало, наш господин беклярибек Юсуф велел вам хорошо выспаться.
– А я выспалась, Оянэ.
– Ваша воля, госпожа, прикажете одеваться?
Сююмбика со вздохом отодвинула от себя охотничий казакин, покорно кивнула. Оянэ кликнула прислужниц, и они вереницей поплыли в покои малики, неся шёлковые одежды, драгоценности, румяна, белила и сурьму. Сююмбика ужаснулась от мысли, как долго ей придётся сидеть набелённой и нарумяненной в этих неудобных нарядах. Она умоляюще коснулась руки няньки:
– После, Оянэ. Я хотела навестить Халиму.
– Халиму-бику?! – изумилась женщина. Но тут же поклонилась и велела принести повседневное платье.
Сююмбика едва выбралась из юрты, как в изумлении огляделась. Она не узнала родного стойбища, настолько оно преобразилось, стало многолюдным, шумным и праздничным. Малика шла по привычному пути, как потерявшийся во мгле мотылёк, – вчерашние дымные и грязные кибитки было не узнать, как и принаряженных людей, хлопотавших около них. Степняки кланялись, приветствовали её, и она с достоинством отвечала им. Люди одобрительно качали головами, глядя ей вослед, за эту ночь Сююмбика переменилась настолько, что теперь её смело можно было назвать невестой.
У юрты старшей дочери беклярибека две невольницы, которых, казалось, не коснулась предпраздничная суета, занимались привычной заготовкой мяса на зиму. Одна выбирала куски без костей и жира и нарезала небольшие пласты; другая натирала с обеих сторон солью и нанизывала влажными на прочные жилы. Меж двух шестов, воткнутых в землю, уже сушился целый ряд ломтей. Это был обычный способ кочевников: с помощью соли, ветра и солнца вялить мясо. Старая нянька бики, растрёпанная и неухоженная, в своей засаленной одежде, как всегда, сидела у входа. Здесь царило прежнее сонное царство, и его не затронули перемены, произошедшие в стойбище. Сирота Джалгиз, часто навещавший Халиму, привалившись к войлочной стене, тянул на курае печальную мелодию. Сююмбике нравился этот не по годам серьёзный мальчик, слывший сочинителем песен. Она присела около него на корточки, послушала мелодию. Джалгиз оборвал плывущий звук внезапно, взглянул на Сююмбику глазами, полными тоски:
– Уезжаешь?