Полина застыла на пороге с подносом в руках.
– Ну, что же Вы, миссис Николлс, живее! – старая женщина взглянула на женщину моложе. – Я плачу за расторопность!
Полина, немного помедлив, приблизилась к даме, опустила поднос на стол, поставила посуду перед Дороти Эбигаэль. Когда та пригубила напиток, решила, что больше уж молчать нельзя.
– Ваши письма вернулись! Оба, вчера! Видно, адресат…
– Не желает меня знать? – усмехнулась миссис Эбигаэль с горечью. —Что ж, верно подмечено! Отправь телеграмму, – сухо добавила, сделав второй глоток.
Полина кивнула. Напрасные попытки!
Уже у самой двери она услышала:
– Возьми за труды, – пятьдесят фунтов. – Дела у тебя не очень-то хороши, правда?
Да, дела были уже плохи. Месяцы затишья, пара постояльцев на несколько дней, занявших одну комнату и быстро уехавших домой. Потом снова пустые комнаты, счета в почтовом ящике, нет денег на новые лампы… Одна старуха Эбигаэль ещё занимала спальню, платила щедро, но ей некуда было идти и положения её было так же незавидно, как и положение Полины.
На столе перед ней ещё стояла чашка с давно остывшим чаем, а Полина так и сидела, просто глядя перед собой. На столе рядом пятьдесят фунтов, которыми нужно воспользоваться как можно позже и практичнее. Воспользоваться, когда уже не будет другого выхода.
Она встала и огляделась. Маленькая кухня в зелёных тонах с деревянными ящичками для посуды и утвари, раковина, у двери большой ящик для овощей. Стол, за которым она сидела, и четыре стула вокруг, очень скромно и даже уныло. Женщина бросила взгляд на белесый потолок, прогладила рукой скатерть.
Дом Полины не всегда был гостиницей. В этой просто обставленной кухне ещё недавно она накрывала ужины для дочерей и мужа. Стол накрывался на четверых, и всегда было очень весело и шумно. Вечера с их мягкой мглой и светом жёлтого фонаря за окном, игриво заглядывавшего внутрь, становились уютнее и теплее за бесконечными разговорами и негромким смехом. Дэвид, муж Полины, обычно шутил, резал жаркое, после разливал чай и дразнил всех закрытой коробкой с печеньем или конфетами. Две дочери, старшая Митчелл, копия отца и младшая, Бекки, очень похожая на мать, так пристально и невинно смотрели на родителей, что в конце концов вся коробка доставалась им, и к ночи у маленькой Ребекки болел живот…