– Помоги сирому монетой или угощением, – пропел Косой. – Два дня не ел ничего, еле хожу с голодухи…
– Пойдём, – перебил его Волк, и пошёл в сторону корчмы.
– Не слушай его! Он тут третий день ошивается! Сам видел, как его сегодня только кормил мужик, – прокричал гончар, собиравший горшки с прилавков.
Влаксан шёл молча. Чем ближе был праздник, тем серьёзнее и суровее были его думы. Косой продолжал блеять свою бедняцкую молитву духам, стараясь не отставать.
Волк затащил Косого в первый попавшийся кабак. Народу там было не протолкнуться. Пьяные мужики и девки распевали песни, славящие духов воды и огня. Город ломился от стекающихся к празднику гуляк. Приезжали даже гости Награя. Шум на улицах не смолкал даже ночью, а ворота запирать перестали, просто оставляя узкий проход на всю ночь.
Насилу протолкнувшись в угол, Волк приметил свободную лавку. Кабачник, не спрашивая, принёс им браги из сушёных яблок, и только получив оплату, ушёл.
Косой долго причитал о суровости и строгости князя, как лупит тот свою жену.
– М-м-м… – протянул Влаксан.
– Опять молчишь? – спросил Косой, и тут же продолжил, – Я вот что скажу: огонь.
– Что огонь? – удивился Волк.
– Вот, что нам поможет. На празднике будет много огня. Ты же можешь что-то придумать. Солому, щепу… Поменьше воды, куда следует.
Волк поднялся, похлопал Косого по плечу и пошёл к дому. Ни к чему такие откровенные разговоры. Бык всё равно всех накануне соберёт, там можно обсудить. Если устроить поджог с нескольких сторон – будет гораздо сподручнее, лучше всего бы подрубить мостки. Надо зайти к Быку, попросить подсобить, пусть Птах ночью под мостками пошарит, а Косой вкруг обойдёт и столы подсмолит. А как стемнеет – затеять свой праздник.
Инг с самого утра крыл проклятиями на все стороны. Он хозяином разгуливал по дому, бранясь на чём свет стоит. Бык ушёл, поглядеть, как идут приготовления к празднику, а Птах уже два дня не объявлялся в слободе.
Влаксан сидел на скамье, поджав ноги, и мастерил праздничный наряд из ярких лоскутов да звонких бубенцов. Косой лениво развалился на полу, пощипывая струны на гуслях. Раскатистый звон бубенцов и музыка сливались с бранью Инга, отчего казалось, что здесь уже во всю отмечают.
– Вы хуже чертей! Осквернять праздник Духов такой низостью! – ворчал Инг.
– Отвали, – огрызнулся Влаксан, наматывая на сапоги красные мешки, глухой перезвон эхом вторил ругательствам приятеля.