– Ах! Красота. Диво дивное, не наглядеться! – довольно кивнула сама себе Альма, изучая проделанную работу. Плотный седой пучок на её голове качнулся. – Не невеста, а загляденье! – она легко шлепнула её по лопаткам. – Ступай, жених-то заждался поди.
Красота-то, может, и красота, но неудобно ведь! Ругаться со старушкой Шелли не решилась. Обыкновенно Альма с ней мила, но стоит проявить норов, быстро дурь из головы выбьет.
Солнце уже опускалось, а, значит, до заката у них всего ничего, пляски, радость от возвращения вскоре окончатся, настанет очередная ночь полная страхов. Времени слишком мало, чтобы тратить его на бесполезные споры.
Шелли благодарно улыбнулась и скрылась за дверьми.
Снаружи шумел люд, с пустыря неслась музыка. Стайка мальчишек шмыгнула мимо, крича восторженно на все лады. Внутри вспыхнули искры веселья: такие заразные, блестящие, теплые, пламенем в зимнюю ночь греющие душу. Шелли хотелось бежать, нестись сквозь улочки неудержимым ураганом. Она воровато огляделась и, не заметив приближенных батюшки, подхватила юбки, задрав почти до колен, рванула вперед. Замедлилась, лишь подметив дым костров, остановилась, приводя в порядок дыхание, опустила ткань, наблюдая, как та опадает к пыльной земле, хмыкнула. И каков толк в этих нарядах? Неудобные, больше походят на пыточный инструмент. То ли дело рубаха с легкой льняной юбкой!
Она в силах стерпеть сию пытку – не так часто проводились в селении пиры. В воздухе витал аромат жареного на вертеле мяса, печеного черного хлеба и ягодной наливки. Шелли вдохнула полной грудью, пьянея от запахов и охватившей её радости. Ведомая духом празднества, двинулась к выставленным столам с яствами. Во главе расположился батюшка, ряженый в добротную чистую рубаху и штаны, туго затянутые поясом. Их глаза встретились. Шелли подошла ближе, согнулась в поклоне.
– Алого света, батюшка, – голос прозвучал непривычно звонко.
Она выпрямилась, силясь сдержать ползущие в стороны уголки губ.
– Алого света, дочь, присаживайся.
Сидеть ей, как заведено, полагалось рядом с батюшкой, по правую руку от брата. Дерек вежливо кивнул, когда она подошла и опустилась.
Раздался стук отцовского кулака, говор стих, кто не успел, поспешили занять свои места.
– Этим пиром мы восхваляем становление юноши мужчиной, – батюшка склонил голову, выискивая в толпе нужное лицо.