Подъезжая к поселку, Илья увидел толпу, сгрудившуюся на высоком яру. «Что-то случилось», – встревожился Илья и прибавил оборотов. Пристав к берегу, он спросил у копошащегося в лодке Алешу Ляха:
– Алеша, что там стряслось?
– Илья Ефимыч, там собаки разрыли скелет человека, – продолжая вычерпывать воду из лодки, ответил мальчик.
Вокруг скелета, наполовину разрытого собаками, сгрудились жители села. Учитель истории Юра Бушмаков с помощью участкового осторожно раскапывал череп с раздробленным затылком. Судя по остаткам рыжих волос, перед ними лежал труп славянина.
– Товарищи, расходитесь. Ничего интересного в этом нет, – увещевала зевак председатель сельского Совета Татьяна Пильная.
«Скелетированный труп лежит лицом вниз. Предположительно принадлежит славянину. Одет был, судя по остаткам одежды, в ватную фуфайку, на ногах остатки якутских торбазов. Отсутствуют кисти обеих рук», – участковый аккуратно записывал бесстрастные комментарии Бушмакова.
«Видать, беглый каторжник», – шептались старики.
В это время прибежала секретарь сельсовета:
– Из прокуратуры позвонили, чтобы ничего не трогали! Следователь уже выехал.
Участковый деловито захлопнул планшетку, прищурившись, посмотрел на зевак, вытащил сигарету и, прикурив, глубоко затянулся:
– Илья Ефимыч и дядя Спиридон, вы часок посторожите тут. Не подпускайте мальчишек, отгоняйте собак. Лады?
– Спиридон, почему вы решили, что это труп беглого? Может быть, это геолог или заплутавший охотник?! – спросил Илья у старика.
Спиридон долго сидел молча, уставившись в стремнину реки:
– Видно, что его закопали. А так бы кости зверье растащило, разбросало, раскидало. Кисти рук отрезали, чтобы предъявить энкаведешникам и получить премию за поимку беглого каторжанина. Я так думаю, что он вышел на охотников. Присел к костру, и его того… Сзади в затылок выстрелили или топором ударили. По-моему, я догадываюсь, чьих это рук дело. Был у нас один такой. Жил на отшибе, одинокий как бирюк. Недавно умер в страшных муках. Даже имени его не хочу упоминать. Немало душ он сгубил. А ведь среди беглых были и совершенно безвинно осужденные. Вон, у талакельских якутов два года подряд тайно жил парнишка из Ленинграда. Прячась в коряге, приплыл из Известкового. Там был один из самых страшных, «расстрельных», лагерей Дальстроя. Его, чуть живого, нашли якуты-сенокосчики. Это какой же тягой к жизни надо обладать, чтобы не замерзнуть в холодной, почти ледяной воде. Отогрели, накормили и решили на время сенокоса оставить у себя помощником. Парнишка был вежливый такой, исполнительный. Со временем с грехом пополам научился говорить по-якутски и рассказал, что он никакой не убийца или предатель. Ввиду юношеского озорства повесил у себя в коммуналке портрет великого вождя на дверь отхожего места, вот и получил 25 лет каторги.