– Привет, красотка! Подскажи, где в этом раю сельмаг?
– Так уж и рай? – переспросила она, улыбнувшись в ответ.
– А как же – вот и ангел!..
А через несколько дней после знакомства он напросился к ней в гости, не прийдя в тот раз ночевать в общежитие.
– Надежда, пригласи попить чайку человека, замученного сухомяткой, – сказал Азим с лукавой улыбкой.
– А что, вы там у себя в вашем тереме чай не варите?..
– Беда у нас с этим, на третье подают капуччино с профитролями, а я на них смотреть не могу после Монте-Карло, в глотку не лезут, проклятые… Мне бы чайку с вареньем… У тебя есть варенье?
– Конечно есть.
– Мозжечком воспалённым чувствую – вишнёвое!..
– Ах-ха-ха, точно, вишнёвое, – засмеялась Надя, не спускавшая повеселевших глаз с жизнерадостного и напористого собеседника.
– Зуб даю – сама варила варенье, да? А чай какой, грузинский?
– Индийский… со слоном.
– Ох, я этот индийский после Бомбея… Ну да ладно, пойдёт, главное, чтобы со слоном – не с мухой… Ох, уж эта сухомятка… – самозабвенно балагурил Азим, щуря карие глаза и топорща усы.
– Ах-ха-ха, ну разве что чайку попить. А варенье мамка ещё варила…
Жила новая знакомая Азима одна в небольшом стоявшем на краю села недалеко от будущей строительной площадки бревенчатом домике с покосившимся крылечком и маленькими окошками, задёрнутыми пестрыми весёленькими ситцевыми занавесками, который был огорожен заборчиком из некрашеного и потемневшего от времени штакетника с незапиравшейся калиткой. В поросшем травой дворе перед домом росло несколько яблоневых, сливовых да вишнёвых деревьев, запущенных и неухоженных, с ветвями, свисавшими почти до земли.
Надежда была вдовой, хотя при первом взгляде на неё ничего подобного и в голову не могло бы прийти, выглядела она не старше, чем на тридцать лет, что было совсем не вдовьим возрастом. Пожалуй, и вовсе было ей лет двадцать шесть или двадцать семь, а может быть, и того меньше – грустные глаза да несколько морщинок на лбу никак не молодили их обладательницу. Вдовья история её была недолгой, при этом одновременно и необычной, и банальной, как это зачастую случается в жизни.
Позапрошлой осенью она вышла замуж за парня с рыжей торчавшей ёжиком шевелюрой, жившего на соседней улицы, непоседу и шалопая, за того, кто первым предложил замужество – так было принято в этих краях. Выбор в женихах у тумановских девчонок был невелик: парни-ровесники кто уехал в город за удачей, кто оставался в сонной Тумановке и пил горькую, а кто за невнятную драку или угон мопеда жил уж который год много северней родных мест. Вот и слепила Надя своё личное из того, из чего получилось – не жизнь, а песня, одним словом…