Не имея ничего против, я последовал за ним. Потом я от души пожалел о своей глупой покладистости. Пыль поднималась тучами, когда папку за папкой вытаскивали, торопливо осматривали и снова засовывали обратно, чтобы сделать новую бумажную кучу. Кашляя и задыхаясь, я уже собирался извиниться и удалиться, когда клерк нырнул в очередную ячейку, а к моим ногам полетел грязно-желтый документ без подписи. Я осторожно поднял его.
– Что это? – спросил мой друг, торопливо заглядывая мне через плечо, пока я разворачивал бумагу на расстоянии вытянутой руки. Затем он добавил заинтересованным тоном. – Пусть меня повесят, если это не сообщение о гибели "Сокола"! Как, черт возьми, оно вообще попало сюда, да еще в таком виде?
Взяв у меня бумагу, он сунул её в карман, а я удалился в личный кабинет. Он присоединился ко мне там через полчаса, самый грязный человек, которого я когда-либо видел за пределами угольного ящика, но его поиски увенчались успехом, и мыло, вода, щетки для одежды и чистое белье были в наличии. Через час мы сели ужинать.
– Знаешь, – вдруг заметил он, когда мы потягивали кофе, – та бумага, которую ты подобрал, была просто находкой. Время от времени какой-нибудь подобный документ теряется, и запись о потере передается от секретаря к секретарю, пока большинство из них, которые не были сразу же заменены, рано или поздно не обнаруживаются. Этот документ, – продолжал он, доставая его из кармана, – числиться пропавшим с 1840 года, и мы совершенно потеряли из виду человека, который его написал. Давайте-ка взглянем.
Он раскрыл лист и разровнял его.
– Хотите, я вам зачитаю? Документ короткий и довольно занимательный.
– Конечно, – ответил я, не особенно заинтересованный бумагой, но лишь к удовольствию моего друга.
Он прочитал следующее:
"Британский фрегат "Халидон" в море, 8 февраля 1839 года.
Сэр, 7 января прошлого года у острова Пасхи по курсу W.N.W., на расстоянии примерно десяти лиг, военный шлюп Соединенных Штатов "Сокол" под командованием капитана Натаниэля Френча попал в ураган, который продолжался два дня с большой силой, унося нас на юг и запад. Когда шторм утих, мы оказались примерно на 51°20' южной широты и 65°09' восточной долготы, будучи не в состоянии определить более точно координаты из-за прискорбного несчастного случая с первым лейтенантом Хасбруком. Этого офицера смыло за борт ночью 7-го при попытке провести наблюдение с помощью единственного секстанта, который у нас тогда был, и инструмент, таким образом, был утерян.