Вскоре, однако, внимание американцев было отвлечено от сцены на берегу. Восклицание одного из матросов обратило все взоры туда, куда он указывал, и из-за мыса показалась лодка, смесь галеры и каноэ. Приводимая в движение десятью гребцами, она неслась к военному кораблю. На корме сидел один из мужчин в красной мантии, похожий на тех, кого заметили в толпе. Гребцы были смуглыми, почти черными, и голыми, если не считать коротких фартуков, свисавших с их поясов.
Разумеется, намерения этих гостей не казались враждебными, и капитан Френч приготовился принять их со всеми возможными церемониями, кроме салюта, который он не стал производить, опасаясь его устрашающего воздействия на людей, вероятно, не привыкших к пороху. Они подошли ближе. Их судно с резным носом, похожим на голову какого-то животного, чем-то напоминало древние галеры, которые называли "либурнами". Теперь гребцы подгоняли ее к борту, держась на большом расстоянии, пока отступающая волна не позволила им приблизиться настолько, что человек в красном плаще смог ухватиться за трап и подняться на палубу.
Это был высокий человек, худощавого, атлетического телосложения, с лицом почти таким же светлым, как у испанца, и чертами лица, как у араба, а густая, плотно завитая черная борода придавала еще более семитский характер его пронзительным темным глазам и выдающемуся носу. Его манера поведения была совершенно бесстрашной и спокойной. Его одежда была такой, как я уже описал, – белая туника без рукавов, доходившая почти до ног и стянутая на талии поясом, в который был продет короткий меч со змеевидным лезвием, немного похожий на малайский крис. Мантия ярко-красного цвета изящно свисала с его плеч на голые мускулистые руки, а завершали костюм котурны1, скрепленные на лодыжках перекрещенными ремешками.
Пока капитан Френч и лейтенант Вэнс выходили вперед, чтобы поприветствовать незнакомца, экипаж Сокола расходился по каютам. Последний стоял, скрестив руки на груди, и низко, но с большим достоинством кланялся. Затем он медленно заговорил, время от времени указывая на берег. Язык был совершенно не похож ни на один из диалектов Южного моря, и те из офицеров и матросов, кто был сведущ в языках, цивилизованных или варварских, были призваны на помощь, но безрезультатно.
Мужчина снова попытался донести свою мысль, и на этот раз на лице первого офицера появилось выражение глубокого удивления. Он вдруг стал внимательно слушать. Затем он попытался ответить, произнося слова нерешительно и неуверенно, на что второй офицер снисходительно улыбнулся. Тем не менее, к всеобщему удивлению, он, казалось, уловил смысл ответа американца.