Не знаю, дышала ли я после того, как дышать мне больше не требовалось. Если и дышала, то, скорее всего, по привычке. Вряд ли бы со мной что-то случилось, если бы я оказалась в комнате без кислорода. Вряд ли бы я умерла во второй раз… Но сейчас при мысли о новой, возможной жене Ромки мне вдруг стало не по себе. Словно забрали весь воздух из лёгких, словно отобрали что-то важное…
– Не буду мешать. Потом не буду, – пообещала я самой себе шёпотом, словно боялась, что кто-нибудь услышит, а может, потому что у могилы принято говорить тихо. – Но не на моих же похоронах его клеить!
Я отвернулась, Ромка опять застыл в позе истукана, смотря на небо и ничего не замечая, папа, сглотнув слёзы, громко задышал в платок, Лена Бурунова вышла вперёд и затянула долгую речь о том, каким замечательным человеком я была. Я удивилась, а она, смахнув слёзы, начала рассказывать про нашу школьную жизнь. Вспомнила, как я помогала ей с алгеброй и английским. Стало стыдно, и я мысленно перед ней извинилась. Папа обнял её и попросил всех бывать у меня почаще.
В столовую мы доехали быстро. Утренние пробки закончились, дороги стояли пустыми. Оксана Леонидовна специально попросила водителя не проезжать по улице Братьев Райт.
– Любым, только не этим маршрутом, – сказала она, поглядев на Ромку. – Лучше не напоминать лишний раз.
Водитель кивнул, большинство пришедших на кладбище расселись по машинам, кое-кто отправился к автобусной остановке. В столовую поехало около двадцати человек. Самых близких друзей и родственников.
Я опустилась на свободный стул. Оксана Леонидовна заказала на две порции больше, чем требовалось.
– Оставим Роме и Николаю Андреевичу, – осторожно сказала она, обращаясь к официантке. – В крайнем случае, в контейнеры. Они плохо ели в последнее время.
Сама она села между ними, видимо, для того, чтобы заставить обоих пообедать и проконтролировать количество выпитого спиртного.
Когда принесли кутью, завязались тихие разговоры. Соседка, тётя Катя из третьей квартиры, которая иногда помогала отцу забирать меня из садика, через стол выговаривала Оксане Леонидовне своё мнение насчёт ушедших:
– Совсем охамели. Даже на поминки не пошли.
– Работа, – вступилась за них свекровь. – Не всех могут отпустить на целый день. В церкви и на кладбище было многу народу.