Еле-еле мы успели выполнить нашу нелёгкую миссию и, разложив спальные мешки приступили к ужину. Он был не самым вкусным: пришлось доедать то, что в контейнерах. Всё остыло. Мне достался рис с котлетой, а папе макароны с курицей. Костёр уже вовсю показывал свои языки, но подогреть еду мы не могли, так как вся посуда пластиковая. Зато нам было тепло и уютно рядом с потрескивающими дровами.
Ночи в конце весны холодные, поэтому перед сном мы хорошенько укутались в кофты, шерстяные носки, рейтузы и шапки. Потушив пламя, мы сразу улеглись. Свежий, чистый воздух наполнил мои лёгкие, и глаза быстро слиплись. На природе всегда хорошо спиться. Однако тревога не позволяла мне блаженно забыться. Во мне начинала зарождаться ненависть к отцу. Я знала, что это неправильно, я знала, что маму и брата спасти было нельзя, но всё же. «Это так несправедливо. Нечестно, нечестно, нечестно, нечестно…» Я вскакивала с постели несколько раз за ночь, а ближе к утру и вовсе не смогла сомкнуть веки.
Я вышла из палатки, поспав в итоге четыре часа от силы, однако сон улетучился моментально. Руки тряслись, хаос в голове всё множился, я слышала собственный пульс. Но рассвет был красив. Капли росы, собравшись на траве, причудливо сверкали на пока неярком солнце. Туман добавлял в эту картину сказочность и волшебство. Спокойствие природы заставило и меня умерить пыл, вот только вся неприязнь к отцу осталась, лишь отложенная на дальнюю полку библиотеки. Присев на корточки, я дотронулась пальцами до травы, ощутив её влажность и шершавость. В те мгновения я вглядывалась в каждый камушек, растение, песчинку и жучка, вслушивалась во все звуки ветра и птиц, улавливала ароматы цветов, свежести и земли, чувствовала прохладу и лёгкость.
Папа ещё не проснулся, оттого я воспользовалась возможностью прогулять в одиночестве. Раньше я не часто находилась на природе, но сейчас поняла, что немногое способно сравниться с ней великолепием. Безусловно есть и приставучие комары, из-за укусов которых всё моё тело сейчас зудит, и остальные насекомые, и змеи, но все они неспособны перебить эту красоту.
Я тогда плакала. Да и после произошедшего я плакала почти каждый день. Слёзы лились не только из-за горя и всего того, что навеки потеряно, они лились из-за удивительности мира, окружающего меня и из-за того, что раньше мне и в мысли не приходило попробовать выглянуть за пределы города.