11. Флэшфорвард
Флэшфорвард. Цвет теперь синий: для различения дат.
– За что же ты себя наказываешь мазохизмом? – спрашивала меня Варвара Тимофеевна уже через пару веков, когда я сильно повзрослел, Сасси упомянул, Марию алле Малве не забыл, Жюстинок и Дусек поимел, пантеон писателей открыл, Рим и Маркиздесада объединил и в Сасси поселил.
Но ни черта не изменился: ни стилем, ни поведением, святой язычник! – трахать их всех надо…
Вот так думают современные женщины – какой щас век, какой щас век?
– Какая те разница! – оглядываясь на оперативно, да бестолку, прожитые годы. А что ж тогда сами… в нужное время, в тот самый час… Где вы были?
Перед кем сгибали круп, кобылки вы этакие?
Мозги у вас гдесь?
В каком месте тела отсутствовали следы соития?
12. Травяная машина
И оказывается: всё, что мы видели и пощупали реально в Париже, не так всё было и далеко.
Зря Ксанька пожадил на своём авто ездить. На машине мы увидели бы ещё больше – и фараонов, и лувров.
…Успел сфотать Травяную машину в тот момент, когда она тронулась.
Фотка потому смазалась: был некоторый туманчик, а, может, и дождь накрапывал, рождаясь из парижского отсека космической млечности, в которой рождающий луч…
И часть трусов – что висела на улице – опять мокрая.
Высматривал Ксанькину Реношку, но её отсюда не видно: липы мешают.
Может и не липы. Не достать до лип. До веток их. Хорошо бы сушились трусы на липах.
Ну, а что ещё может расти в центре Парижа? Клёны?
Может и не клёны. Не достать до клёнов. До веток их. Хорошо бы сушились трусы на клёнах.
Карагачи?
Может и не карагачи. Не достать до карагачей. До веток их. Хорошо бы сушились трусы на карагачах.
– Фу, как не оригинально. На карагачах можно и в Угадайке подсушить. Выполз на Варочную штрассе, во дворик к Рабочему – и суши себе.
Может, тополя тогда? пирамидальной ориентации типо?
Может и тополя. Но не достать до тополей. До веток их. Хорошо бы сушились трусы на… блЪ! Клейкие тополя. Пирамидальные они – не достать из окна. Не буду их.
Дак, не субтропики, вроде, для пирамидальных, хоть и могли бы. И не Алма–Аты.
И не Бухара ты.
А Парижтвоюмать!
***
Машина в квартале отсюда: стоит в неположенном месте: на наш общий страх и риск.
Можете сидеть в библиотечной уборной, с моей книгой, как и сидели до того, если не верите, но Ксаня – а он сам рассказывал утром – всю ночь ворочался, метался.