***
И опять запахло кринолинами. Я задрал голову в потолок, потом встряхнул ею.
Бим тоже, – что там, мол, на потолке углядел? Розеток нету.
Муху Альфонса?
Альфонсиху – бабу его?
Мухи как и принцессы могут кверх ногами.
Бим не англичанка, и муха не англичанка, и муж её мух.
А вместе и по раздельности – натуральные позёры. Только и могут, что дребезжать крыльями, кистями типа колонОк, и кистями рук, руки… когда хочется, а некого.
– Видение у меня было, – сказал Бим.
– Меньше надо пить. Хочешь, опохмелю? Или дряни курнул?
– Нет, не курил я, это Малёхина юрисдикция.
Бим прав. Он часто прав. Это я лев. Зверь в засаде. А он прав, и весь на виду.
Гараж–стоянка – это ещё хуже, потому что где её и как его–её искать непонятно: языковый барьер!
– А «Вокзай–то ду ю Норд» – рядом, – сказал Бим, поёжившись и стукнув щелбаном по головке своего малыша – лежать! не высовываться! – стоянки там всяко должны быть. С охолустий много народу наезжает, а встречающие их же должны где–то ждать. А они же не могут без автомобилей встречать: их же родственники за бедных посчитают.
Я согласился. А Ксан Иваныч – нет.
– Дорого, – сказал с порога вошедший Ксан Иваныч, и мгновенно проникнувшись сутью беседы.
***
Нет! Не так было.
Было это раньше.
Жик, жик, жик – прокрутка назал.
– Дорого! – без обиняков заявил Ксан Иваныч, без всякого проникновения в суть беседы. Ибо это было сразу по заезду в гостиницу, – машинку попробуем оставить на одну ночь на улице. Может нас флажки спасут. Там же российский есть? Есть. И номер российский. Испугаются. Зачем им с Россией отношения портить? Да же, Малёха?
Малёха возник из ниоткуда, как из под плинтуса доллар. В нью–орлеанское наводнение.
Он как бы играючи, поочерёдно приподымал и опущал плечики. Не знает он, типо.
– Папа, дай сто евриков!
Накачанный мальчик. Природой папы и мамы, а сам к гантелькам ни–ни.
13. Голодный мальчик
Утро следующего дня.
Великовозрастный сынишка Ксан Иваныча по тепличному имени Малёха проснулся позже всех, тут же засобирался куда–то.
Помельтешил с ноутбуком на глазах у взрослых: продемонстрировав волонтёрскую важность.
Зевнул для порядка, и ушёл в Париж: пополнять запасы травы.
– Папа, дай денег, – шепнул он предварительно, – у меня уже кончились.
– Как же так, сына, я же вчера тебе давал сто пятьдесят евро?
Ого, моему бы сыну выдавали хотя бы полста евро в день!