Мокрицы мерно шагали через мое распростертое тело, роняя капли разноцветной флюоресцирующей слизи. Вот надо мной проплыло сияющее, как у светлячка, брюхо последней, внутри в полный рост лицом вниз лежал Пит со сложенными на груди руками, как мое собственное отражение в зеркале. Спокойное, отстраненное, если не сказать – умиротворенное выражение… он подмигнул мне и растворился в темноте вместе с мокрицами.
Я встал, ошарашено посмотрел вслед стае марширующих вдаль тварей, и бездумно побрел за ними в ночь по светящимся слизистым следам. Свет обеих лун, удваивая тени, скорее мешал, чем помогал видеть дорогу. Я спотыкался, падал, но упрямо вставал и брел дальше. Туман в голове после удара так и не рассеялся, но видит бог, в сознательном состоянии я бы, наверное, не смог пойти за ними, не решился.
Мокрицы – до чего же они были красивы! – легкой иноходью уносились к горизонту. Я не знал, зачем тащусь вслед за ними, просто они унесли Пита, мою вторую половину, и мне больше ничего не оставалось, как идти, спотыкаясь, падая, всхлипывая от боли в голове и ободранных о камни руках, злобно матерясь и ни на что не надеясь.
По дороге я вляпался в заросли стрекозиных цветов, с полупрозрачными, очень длинными лепестками. Края их были острыми, как у бритвы, они резали кожу без малейшего усилия. Я окончательно перестал стесняться в выражениях. К тому времени, как получилось выдраться из проклятых зарослей, моя одежда насквозь промокла. Оставалось только надеяться, что я не истеку кровью, пока догоню Пита. Впрочем, мог ли он остаться моим братом в брюхе мокрицы или нет? Но ведь он подмигнул мне! Значит, я буду идти за ним до самого конца.
Какое-то едва заметное движение воздуха, на грани восприятия, заставило меня оглянуться. Сзади, с обеих сторон, следовали за мной две забрызганные светящимся желе мокрицы. Они не пытались приблизиться или спрятаться, но я понял, что мне, как и брату, от них не уйти, и смиренно зашагал дальше. Сияющая стая мокриц весело прыгала в лунном полумраке далеко впереди.
Дальнейшее в первый момент показалось мне галлюцинацией, что вполне объяснимо – бессонница, нервяк, усталость, кровопотеря, безысходность. Прыгающая впереди толпа мокриц прыснула в разные стороны. Темнота леса перед ними стала вспучиваться, поднимаясь холмом в лунное небо. Вот его неровная поверхность лопнула, выпуская наружу белое сияющее нечто. Через несколько минут среди леса утвердилась огромная, мягко светящаяся полусфера, а из макушки ее устремился к небу белый световой столб.