Всю дорогу до дома, Эллисон и Майлз ехали практически молча. Неловкость от вчерашнего поцелуя преследовала их с момента пробуждения.
Никто из них не знал как себя вести дальше: как набраться решимости и сделать первый шаг; как признаться в своих чувствах не боясь быть отвергнутым; как начать отношения правильно и стоит ли это того; и как вообще начать этот разговор.
– Ну, вот мы и приехали. На этот раз я вроде не ошибся с домом.
– И правда. Ты большой молодец.
– Вчера кстати тоже. Хотя должен признать, что первые пару минут я стоял у того дома позади, но потом что-то екнуло внутри и я понял что твой дом вот этот. С милым винтажным ограждением.
– И ты правда не прогадал.
Наступила снова неловкая тишина.
– Ну, что ж, я наверно пойду. В конце концов домашка сама себя не сделает.
– Тоже верно. Ну, хорошо. Тогда до завтра?
– До завтра.
Эллисон отстегнула ремень безопасности и хотела было уже выйти, как Майлз аккуратно схватив ее за руку, остановил.
– Подожди.
– Что такое?
Майлз, ничего не ответив лишь поцеловал Эллисон в губы, на что она хоть и не сразу, но ответила взаимностью.
Их второй, такой же неуклюжий, но такой же наивный поцелуй продлился меньше десяти секунд, но запомнился им обоим на долго.
Когда Майлз уже тронулся и уехал, Эллисон все еще не спешила заходить домой. потому что знала, что вся та эйфория, что была с ней последние сутки тут же испарится, как только она ступит на порог.
Страх того, что ее ждет за дверью, нарастал с каждым ее шагом приближающегося к дому и буквально сковывал. Она уже ясно себе представила картину, как мать ее не только отчитывает за побег, но и зверски убивает. Но на деле, все оказалось куда ужаснее и больнее.
Тяжело дыша и закрывая лицо руками от яркого утреннего света, поступающего сквозь окна, Аманда очнулась на своем диване в гостиной, жалея всеми клетками тела о вчерашней попойке.
Буквально все мышцы и кости истошно ныли от боли, голова была готова вот-вот взорваться от малейшего шума, а желудок вывернуться наизнанку. Последний раз так ужасно Аманда чувствовала себя лишь при отравлении в одной из забегаловок Гринвуда в молодости, где было одно из ее первых свиданий со старшеклассником.
Кое как она заставила себя наконец встать и отправить свое полуживое тело в ванную. Там она пролежала в еле теплой воде не меньше часа, чтобы хоть как-то прийти в себя.