– Понимаете, я … То есть … Доброе утро, то есть уже, наверное, вечер… Ночь! Да, я, понимаете… Сейчас покажу… У меня тут…
Созданный Феюсом поток, слегка разогнавшись, дунул ей в лицо, поперхнувшись им, она закашлялась. Покачнулась. Красные туфли, постукивая копытцами, попытались найти равновесие.
– Кх- кх-кх… Тут ветрено. У меня листки … Расчеты … Можно я войду? Доложите Шаману. Мне нужно его увидеть.
– Кто вы? – спросила Лали- Рэй.
– Ах да, я из социологического отдела. Работаю вместе с Высшим Шаманом… Он, я, в смысле… Как бы… Ветер… Можно я войду? Он должен быть дома… Сейчас. Доложите ему.
– Кто вы? – вновь спросила Лали- Рэй, преградив проход рукой.
– Комкис. Эва Комкис. Из социологического отдела. Простите… Я не думала, что кто-то не спит. Я, в смысле… Ночь, и все должны спать.
– Не думала? Мне представлялось, что люди вашей профессии должны уметь думать. Ну да, ладно. Входите, Эва. Муж сейчас занят, но вы можете оставить бумаги мне. Я передам ему.
– Муж? Какой муж? – женщина в недоумении уставилась на Лали-Рэй сквозь иллюминаторы очков, отделяющих ее среду обитания от Матери-прародительницы.
– Мой муж. Высший Математический Шаман Ви-Тот, покровитель библиотек, государственного и мирового порядка – мой муж.
– П-простите… Сейчас… Простите… Я сейчас… – она медленно сняла очки, обнажив туманные бусинки глаз, и так же медленно начала протирать стекла, собранной в кулак липкой, тянущейся юбкой. Губы ее двигались как у рыбы, выброшенной на сушу, но звуков из них не исходило.
Это была она. Лали сразу поняла это. Чье-то чужое, странное чувство уже полгода кружило вокруг и около ее мужа. Женщины знают, считывают на расстоянии. Им не надо видеть чувство, чтобы знать, что оно есть и что оно чужое.
Но Лали- Рэй была не простой женщиной. Она была Матерью Клана. Она также знала, что Ви- Тот не замечает эту напасть. Не берет ее в расчет. Он просто вежлив, как всегда. Предупредителен. Как обычно. Ему так проще. Понятней. Лали-Рэй казалось, что ее супруг вообще не способен на великие переживания, однако отдавала ему должное в одном, чувство ответственности у него было колоссальное.
«Как легко принять простую вежливость за интерес к собственной персоне, особенно если ты существо затюканное, живешь на глубоководном дне и выплываешь на свет Логоса, только подталкиваемый ритмическими всплесками природы, – рассуждала Лали- Рэй, незаметно для посетительницы исследуя ее природу. – Однако, в этой мутной рыбке было еще кое-что, и оно сейчас переступало с ноги на ногу, скрипя красной, лакированной кожей на высоченных каблуках. Вероятности схлопнулись в одну точку. Это она! Она написала донос. Чтобы затем спасти моего мужа. Как будто спасти. А он, по всей видимости, в силу этой самой, ответственности, должен был ее полюбить. Единственное, что она не учла, так это то, что она совсем ничего о нем не знала. Только видимую часть. А это, как известно, совсем ничего. Прекрасный план. Изобретательный. Но она не внесла в это уравнение неизвестное, меня и детей». Так думала Лали- Рэй, с мягкой улыбкой разглядывая позднюю посетительницу.