– Елы-палы, ты почему не дома? – тут же осатанела Аленка, перестав шептать.
– Я дома. Я везде как дома, ядрен батон, ма! Дай Тень разглядеть как следует.
– То, что ты от него тащишься, не означает, что ты можешь так вести себя со спящим, елы-палы! – Аленка схватила сына, щуплого подростка, за ухо и вытащила из-за скамейки.
– Ну, ядрен батон, ма!
– Замолчи лучше, если хочешь здесь остаться, елы-палы!
Паренек лихорадочно закивал, а сам глазами все косил на Тень.
Настя грустно улыбнулось. Хоть что-то не меняется в перевернутом мире. Сын Аленки с самого детства тащился от наемника, что немного задевало папу-лиса, и до сих пор продолжал от него фанатеть. Даже узнав, что у того волосы в носу.
Настя поплелась к столам, где уже вовсю ели, пили и громко желали счастья молодым.
В груди вдруг будто образовался шарик воздуха, а потом лопнул. Настя, не оборачиваясь, знала это ощущение – Тень проснулся.
Месяц назад
Тень
– Леон, скажи мне правду. Что это? – Я показал пилюлю, не выпуская из виду ни малейшую эмоцию котяры.
Леопард поморщился, будто кислое съел:
– Все-таки она у тебя.
И голову опустил, будто расстроился.
Ага, как же! Наверное, рад испробовать на мне новую разработку.
Я молчал. Слишком много всего было внутри, чтобы говорить.
– Что именно ты хочешь знать? – Леон смотрел на пилюлю в моих руках.
– Что произойдет, если ее принять?
Леопард сел за свой рабочий стол, немного сгорбившись, и жестом показал Тени присаживаться на стул для пациентов.
– Спасибо, я постою. Разговор будет коротким.
– А ты все-таки сядь. Тебе еще клясться на крови, что выпьешь только под моим присмотром. – Леон развернулся к окну на стуле на колесиках и задумчиво посмотрел на улицу. – Я надеялся, что этот час никогда не настанет.
– Хватит пафоса. Давай ближе к делу. Эта штука действительно отрубает истинность? Ты нашел способ? – Я пробуравил затылок врача взглядом.
– Это способ держать тебя от Насти так далеко, как только сможет зверь, – загадочно ответил Леон, поворачиваясь на стуле обратно.
– Скажи нормально. Я ничего не понял. – Я медленно сел на место пациента.
Леон откинулся на спинку компьютерного стула и, качаясь, начал:
– Ты знаешь, что я полжизни посвятил вопросу истинности. Ты видишь, где я – сколько бы ни рыпался, все равно пришел к Альбине. Я ни о чем не жалею, но меня всегда интересовал способ разорвать принудительные узы. Уже не для себя. Чтобы у сверхов была возможность выбора.