– Попробуй представить, как она поднимается вверх.
Тэомир несколько минут постоял, сверля взглядом свечу, но та даже не дернулась, и стоило ему закрыть глаза и расслабиться, как ранее сказал старейшина Кваху, кончики пальцев начало покалывать и казалось, что между ними заполняется воздух. Свеча дернулась и медленно поднялась вверх. Тэомир открыл глаза: свеча парила прямо перед ним, а потом обратно встала на место.
– Это просто невероятно, ты и вправду первообретенный. Значит, в письме все было правдой, – прошептала она, прикрывая рот ладонью.
Тэомир толком не услышал, что она пробормотала и не обратил на это внимание.
– Можно у вас спросить?
– Да, конечно, что ты хотел узнать?
– Каково это – быть янашером?
– Это большая ответственность. Не знаю, как мы получаем свой дар, никто не знает, но одно точно: дар мы обретаем, чтобы помогать друг другу, – ответила Лино, ни секунды не задумываясь.
Тэомир сел напротив старейшины Лино и тяжело выдохнул.
– Тебя что-то беспокоит? – спросила Лино.
– Почему именно я, почему меня выбрали первообретенным?
– Существует множество вещей, которые мы не вольны выбирать. Я тоже не думала становиться янашером, но это просто случилось, и я обрела дар, – Лино рассматривала огонек на кончике свечи а на последних словах перевела взгляд на Тэомира. Они сидели молча несколько минут, слушая шум дождя снаружи и как сопит во сне старейшина Кваху, спавший на кровати Асаамы.
– Мне мама говорила, что дар пробуждается в детстве. Почему именно в детстве? – поинтересовался Тэомир, заполняя тишину своим голосом.
– Мы, старейшины, считаем, что люди в детстве более восприимчивые к дару. Он проявляется в одиннадцатый день последнего месяца осени, чаще всего дар обнаруживается у детей в возрасте от десяти до двенадцати лет. По сведениям старейшин, такого еще не было, чтобы дар пробудился у человека, которому уже больше двенадцати, но были случаи, когда дар пробуждался раньше десяти лет, но это бывает очень редко, – ответила Лино.
– А почему именно в эту дату? Почему в конце осени?
– Увы, на этот вопрос мы так и не нашли ответа.
– Старейшина, а у вас в каком возрасте дар пробудился?
– Мне тогда было двенадцать, так сказать, успела сесть на последнюю карету, – лицо старейшины прорвала улыбка.
– Двенадцать, – тихо повторил Тэомир.