Мы идем по улице, которая, как я понимаю, ведет к железнодорожной станции, никто нам не сказал, куда идти, но мы движемся вместе с не слишком плотным потоком людей, толпой это не назовешь – несколько разрозненных семей, которые бредут в лучах утреннего солнца, перед нами идет здоровенный бородач с младенцем на руках, за собой он тащит тележку, в которой среди сумок и подушек сидит пятилетний малыш, следом за экипажем шагает мама с рюкзаком и пакетом с продуктами, я немного рассеянно размышляю, чем же Бекка будет питаться во время поездки, но предполагаю, что Карола уже подумала об этом, что она заглянула в крохотную кухоньку в том домике и приготовила воду и бутылочки, она всегда этим занимается, и стыд от того, что я больше не забочусь ни о ком из моих детей должным образом, просачивается в сознание вместе со стыдом от того, что я не шагаю впереди всех, как вчера, я отстаю от нее на два шага, а она от Вильи, я чувствую себя обузой, прицепом, хочу что-то сказать, сделать что-то такое, что заставило бы ее посмотреть мне в глаза, хоть что-то, что угодно.
– Зак, – выдавливаю я с трудом, – что с Заком будем делать?
– Я на ногах с четырех утра, – отвечает Карола, не оборачиваясь. – Никто ничего не знает. Надо бы снова позвонить в полицию. Можешь со своего телефона?
– Он сдох, – говорю я, испытывая стыд и за это тоже. – Аккумулятор.
Она не реагирует, просто идет дальше, шепчет что-то успокаивающее Бекке, та снова плачет, может, она плакала все утро или, во всяком случае, хныкала.
Мы доходим до станции, на парковке полно народу, кто-то спит на туристских ковриках, а кто-то прямо на земле, некоторые стоят или сидят, поодиночке или группками, есть в них что-то особенное, я не могу сразу уловить, что именно, но они не похожи на людей, которые куда-то едут, на тех, кто стоит на перроне с чемоданами, рюкзаками и сумками: никаких пакетиков с едой или термосов, какой-то мужчина в помятом сером костюме сидит на поребрике с телефоном, пожилая дама в плаще лежит, растянувшись в тени и закинув одну руку себе на лицо, пятеро детей расселись в траве и смотрят на нас широко распахнутыми глазами, на всех желтые светоотражающие жилеты с выведенным фломастером на груди и на спине словом «ЧЕРЕШЕНКА», вокруг них свалены пластиковые пакеты, черные мешки для мусора, чемоданы, телевизор, велосипед; девушка лет двадцати стоит со спортивной сумкой под мышкой и пакетом, в котором угадывается комнатное растение, волонтеры выставили столик, прыщавый мальчишка в рабочем жилете розового цвета раздает бутылки с водой и качает кофе из пневмотермосов, позади стола, в специально выделенном уголке, сидят четверо молодых людей с отклонениями в развитии, все они в инвалидных креслах, в сопровождении одинокого санитара.