Она покорно присела с краю. Таиб одобрительно кивнул головой. С минуту оба сидели молча, не зная, как продолжить начатый разговор.
– Так что же заставило тебя подняться с постели? – наконец робко спросила Лейла, немного погодя.
– Странный сон, – ответил Таиб.
Лейла настороженно взглянула на деда.
– Мне приснилась мать, – сказал Таиб, потирая колени, она звала меня, – он обернулся к девушке, удивляясь своей откровенности.
– И ты решил, что она пришла за тобой? – вдруг предположила Лейла.
– А ты думаешь, мне уже пора? – спросил Таиб, вкрадчиво вглядываясь в глаза внучки. – Не такой уж я и старый! – заключил он.
– Что ты, Дади! Нет, конечно, ничего такого я не думала! – встрепенулась Лейла. – Наверное, мать даже после смерти видит, что ее ребенку плохо, – Лейла вскинула брови. – Она пришла во сне, чтобы утешить тебя.
Девушка пожала плечами, отводя взгляд. Таиб тут же изменился в лице.
– А чего ты взяла, что мне плохо? – изумился он.
– Мне показалось, в последние дни у тебя что-то очень сильно болит, причиняя невероятные страдания, но ты изо всех сил стараешься, чтобы этого никто не заметил, – ответила ему Лейла.
Таиб был поражен ее проницательностью.
– Откуда ты можешь знать все это? Ты ведь еще так молода! – только и сказал он.
– Мне уже почти восемнадцать! – гордо заявила девушка. Таиб лишь улыбнулся в ответ, качая головой.
Вокруг было тихо и спокойно. Теплый летний воздух, наполненный ароматами трав и цветов, нежно окутывал, отгоняя тревожные мысли. Тихо шелестела листва на деревьях в саду, успокаивая ненавязчивым шепотом. Ночь медленно отступала, чуя приближение зарождающейся на востоке зари. Одиночные птичьи голоса, сливаясь в громкий хор, пробуждали природу своим разливистым пением.
Таиб дышал полной грудью, прислонив спину к широкому стволу старого дерева. Лейла сидела рядом и осторожно наблюдала за дедом.
«В одном она была права…» – размышлял Таиб над словами внучки. Последнее время мужчина, разменявший девятый десяток, действительно испытывал приступы жуткой боли в пояснице и подозревал, чем они могут быть вызваны, но боялся сам себе в этом признаться: старая болячка, которую он растревожил по собственной глупости в тот день, когда решил навестить семью одного из своих сыновей. Накануне он много ездил верхом и, устав от седла, решил пройтись пешком, благо сыновья жили недалеко друг от друга.