Еще начштаба донимал постоянно. Если
от строевой подготовки медиков удалось отбрыкаться, то вот от
огневой и командирской подготовки – фигушки. Пострелять многие
согласились, и пришлось выкраивать время для этого, да лекцию
прослушать. Это таки не шаг печатать – Левину пришлось согласиться,
тем более что учеба все же должна быть в принципе, как ни
увертывайся.
И, кстати, пришлось и конференции
врачебные тоже проводить, хотя бы в простеньком формате. В течение
месяца сам прочитал выступление «Сложный случай удаления желчного
пузыря», терапевты из госпитального взвода разродились очень
своевременной лекцией «Как улучшить диагностику сифилиса», весьма
актуальной, да и назойливость Берестова вынудила дать и ему слово с
темой «Организация стрелковых подразделений в РККА». Разумеется,
сам он ее прочитать не мог из-за дефектов дикции, поэтому написал
текст, а читала его жена. Голос у нее оказался вполне роскошным,
трубным и звучным, и она же потом отвечала на вопросы, переводя и
разбирая на удивление легко неудобьсказуемые ответы мужа.
Несколько позже настырный старший
лейтенант сумел выбить на командный состав медсанбата и личное
оружие, хотя одолеть бюрократические препоны было очень и очень
непросто, со снабжением – и это Левин знал из первых рук – было все
очень сложно и многодельно, а вот выход получался никакой
совсем.
Упорный начштаба сумел добыть
револьверы, причем – что удивило! – польские, с польского же
армейского склада. Потом по мере своих сил рассказал, что да как.
Дело в том, что поляки купили оборудование фабрики Нагана и лепили
себе «Наганы» и дальше, после отделения от Империи. Оказалось, что
у них это был основной образец, выбранный после анкетирования
полицейских и армеутов. А для начальника Берестов расстарался, и
теперь у Левина в ящике стола в кабинете лежал тяжелый черный
«Кольт», правда тут его именовали как ВИС. Переделали поляки
американскую стрелятельную машину, и ВИС пошел привилегированной
публике – танкистам, авиаторам, еще кое-кому из начальства, а в
основном у поляков был «наган». Когда и тульский, когда
собственного производства, отличавшийся только клеймом «F.B.RADOM
Ng.30». Была еще пара образцов, но редко встречалась. Впрочем, врач
относился к пистолету скорее, как к символу власти, типа скипетра у
царя, а не как к оружию и смертоносной машине.