Впору было свихнуться. Сдерживало,
что в палате было шесть таких же страдальцев, пара из которых была
еще в худшем состоянии – ленинградец Васильев, которому осколок
снес все лицо вместе с глазами, и карел с трудно
выговариваемой фамилией, у которого напрочь оторвало нижнюю
челюсть.
Свои страдания становились капельку
легче, когда видел, что есть те, кому еще хуже. Хотя – только на
самую маленькую капельку, потому как быть больным для лейтенанта
оказалось совсем не привычно. Раньше он и не подозревал, какая это
сложная штука – его организм, и как в нем все взаимоувязано. Вроде
всего-ничего – рот повредили, а сразу же все из строя стало
выходить. Раньше глотал незаметно для себя слюну, так и не понимал
что к чему. А тут оказалось, что если она выливается бесполезно –
обезвоживается организм. Глотать было больно, хоть кормили очень
старательно приготовленными пюре, – наверное очень вкусными, –
через трубочку. Оказалось, что и здесь засада – получился у
молодого мужчины лютый запор, и пришлось ему идти на клизмацию, а
сестра там оказалась молодой женщиной и такого позорища Берестов
никогда не испытывал. Наверное, если бы не давящая слабость и
изматывающая боль, он бы со стыда помер. Хорошо, что деваха эта –
ширококостная, грубая и мужиковатая – сделала свою процедуру быстро
и даже как-то ласково, хотя от больных доводилось слышать, что
процедурная сестра – та еще грубиянка, и на язык остра и
бесцеремонна.
На счастье Берестова рана заживала
неплохо, даже не загноилась, и теперь его должны были «делать
слоном» как между себя раненые называли способ лечения с
«филатовскими стеблями», когда для того, чтобы исправить дефекты
вырванной напрочь плоти, из тканей самого пациента – кожи и мышц –
формировали этакие «ручки чемоданные», приучая выделенные с
привычного места ткани к новому бытию и – главное – к новому
кровоснабжению. Потом отделяли один конец и приращивали живой кусок
тканей к месту, где зияла дыра. И когда стебель там приживался и
обзаводился своей новой системой кровоснабжения, – его пересаживали
и другим концом, формируя новые губы, подбородки, скулы, и носы с
челюстями. Выглядели такие пациенты с изувеченными лицами и
висящими как слоновий хобот колбасами стеблей дико и
непривычно.
Часто пригоняли группы студентов, и
здоровенный доцент Петров толковал им всякие премудрости
челюстно-лицевой хирургии. Даже и понять было трудно, что там
говорится, так много сыпалось странных латынянских терминов, но
одна лекция доцента заинтересовала лейтенанта и он ее почти всю
запомнил.