[3]
Винтовка СВТ-40 имеет конструктивную возможность снаряжения
магазина через окно ствольной коробки стандартными обоймами на 5
патронов от винтовки Мосина обр. 1891/30 г.
Лютого старлея испугался больше, чем
немцев. Те уже встречались, а тут летеха так ощерился свирепо, что
опешил Сидоров, хоть сроду был не самого робкого десятка.
Показалось, что умом краском тронулся, – чему способствовало и
косноязычие, странное для строевого командира, – такой и
пристрелить может сгоряча, видно же – бешеный!
Но через немного времени пришел боец
в себя, отпустило. В бою и не так расщеперишься, благо на себя
никак не глянешь, а после того, как из окопчика выбрались,
оказалось – губу себе прокусил. Сам не заметил. А ведь только вчера
порадовался, что с передовой попал в тыловое учреждение, где и
кормят отлично и танки не утюжат. Вот накаркал и сглазил. Да не он
один, – покойный Серега вчера как раз, когда окопчик копали,
бухтел, что зазря это силу тратят и время, чего тут может
случиться? В тылу-то? Вот тебе и тылы. Еще и хуже выходит, на
передовой хоть гранаты есть и артиллерия… Иногда. А тут? Вот хорошо
пулемет у тех танкистов заначил, тяжелый, зараза, по сравнению с
винтовкой, зато и прикурить дает за отделение с «берданками».
Теперь припустили за начштаба по
лесу. Почти сразу же наткнулись на двух медсестричек с приемного –
белые, как полотно, губы трясутся, глазищи по пять копеек, –
обрадовались, кинулись, как чумовые, залепетали чего-то. Старлей
говорить не дал, буркнул только что-то, рукой махнул. И побежал
дальше.
Санитар с госпиталки видать за немцев
принял – как увидел фигуры, так маханул прочь, словно конь, только
на окрик среагировал, уставился оторопело.
Потом совершенно неожиданно на них
выскочил долговязый немец, да его начштаба срезал, благо немец
сглупил – пока свою винтовку к плечу бросал, ему от пояса
косноязычный двумя пулями в живот, сложился германец пополам и
башкой железной в мох ткнулся. Завозил ногами, замычал. От него
рванули еще пуще, пока другие не набежали, благо пальба в
расположении кончилась уже, пулеметы заткнулись, только одиночные
хлопали, неприятные какие-то по разрозненности, добивающие.
Всего по лесу бегая, собрали 28
человек, из них – 20 баб. Последней попалась злющая ведущий хирург,
которую все санитары боялись как огня, – язык у этой жилистой
ведьмы был словно бритва и в выражениях она не стеснялась, хоть и
вроде как культурный доктор. И выражения у нее были зубастые,
лаялась с загибами и переворотами, не каждый и старшина повторить
сумеет. А тут – сидела под деревом отрешенно, словно молилась,
только пистолет в руке зажат, непонятно зачем. Поглядела на
подошедших странно, словно не узнавая, старлей доложил на своем
коверкотском языке ситуацию, но все поняли. Думали – не слышит
докторша, но она замедленно кивнула, встала, словно древняя
старуха, в три приема. Глухо, отстраненно, сказала: