– Ты и не обидел, – заверила его Арабесса.
– Врешь, – сказал он, оценивающе глядя на нее.
– Ты не всегда верно угадываешь эмоции, которые читаешь, – заметила она. – По крайней мере, не всегда правильно определяешь, кому они адресованы.
– Но обычно я прав, – возразил он. – Особенно, когда дело касается тебя. – Он одарил ее обезоруживающей улыбкой, как бы поддразнивая, из-за чего ее сердцебиение участилось.
– Мне бы хотелось, чтобы ты не анализировал мои чувства.
– Невыполнимая задача. – Зимри покачал головой. – Все равно что просить тебя не анализировать ноты в симфонии.
– С трудом верится, будто мои эмоции представляют такой же интерес, как и симфония.
– Арабесса, ты самое интересное создание, которое я встречал, а также самое противоречивое. Мне нравится наблюдать за твоей улыбкой, и знать, что на самом деле ты негодуешь. Или видеть, как ты изображаешь безразличие, в то время как от тебя исходит сладкий аромат радости. Видишь ли, – он наклонился вперед, – ты чувствуешь, и делаешь это достаточно громко.
Вот это Арабессе совершенно не понравилось.
Ей определенно не нравилось, когда ее называли громкой.
Ния была громкой.
В чрезмерном шуме не было ничего утонченного, грациозного или контролируемого, а именно такой должна была оставаться Арабесса.
– Как сейчас, – продолжал Зимри. – Ты молчала, но я знаю, что задел тебя за живое.
– Уверена, меня выдает мое лицо. – Арабесса внимательно посмотрела на него.
– Да, но оно не говорит, что ты ощущаешь разочарование. Эмоция едва уловимая, но я чувствую, что она исходит отсюда. – Зимри поднял руку и коснулся ее груди прямо над сердцем, теплые пальцы скользнули по обнаженной коже, и Арабесса затаила дыхание. – Это сильный аромат, печаль, – рассеянно продолжил Зимри, сдвинув брови. – Похож на запах горящих углей или обугленного мяса.
Арабесса внимательно разглядывала его: лицо, губы, подбородок, добрые карие глаза. Она могла бы смотреть на него вечно.
– Почему ты загрустила после моих слов? – тихо спросил он.
Она сглотнула, заставляя себя говорить правду, потому что Зимри непременно узнает, если она соврет.
– Мне не нравится, когда меня так легко читают, – призналась она. – Потому что из-за этого кажется, будто я веду себя неподобающе.
Зимри медленно кивнул и убрал руку.
– Я понимаю, почему тебя это беспокоит.