Рыжий почувствовал, как сразу одеревенела спина. В два шага оказался рядом с говорившим. Потребовал, впиваясь взглядом в монитор:
– Причина?
– Синхронность точек приёма-передачи нестабильна. Чёрт. Точки рассинхронизированы.
– Можем заново запустить синхронизацию?
Синие-синие глаза глянули на него виновато и чуть испуганно:
– Но, Евгений Степанович, мы нарушим…
– Да знаю я, – выпрямился рыжий, – отставить. Что там с объектом?
– В камере приёмопередатчика установки «Земля» объект не регистрируется.
– В камере приёмопередатчика установки «Луна» регистрирую увеличение массы. Стоп! Масса совпадает с контрольной! Получилось! Люди добрые, получилось!
– Тихо ты, не ори, – цыкнул рыжий, сам из последних сил сохраняя вид сосредоточенный и невозмутимый, – спугнёшь ещё. Начинаем смену полюсов обоих контуров.
А потом как гром с ясного неба, как длинная извилистая змейка костяшек домино, запустивших цепную реакцию необратимости, зазвучало отовсюду:
– Нет сигнала с датчиков установки «Луна» .
– Нет сигнала с датчиков камеры приёмопередатчика.
– Нет сигнала с датчиков блока питания.
– Нет сигнала с камеры на "тортилле".
– Нет сигнала…
И контрольный в голову:
– Перестали поступать данные телеметрии.
– То есть, как это перестали поступать? – чужим голосом прошелестел рыжий, чувствуя, как губы сами растягиваются в глуповатой улыбке. – Как это вообще возможно?
В ответ только развели руками и обиженно кивнули куда-то вверх и влево:
– Это не сбой, Евгений Степанович. Наша аппаратура в норме. Сигнала действительно нет. Там… Там что-то случилось. Что-то серьёзное. Я не могу сказать, что именно. Сейчас не могу.
Последующие пятнадцать часов и тридцать одна минута вместили в себя несчётное количество безуспешных попыток восстановления связи, три авральных мозговых штурма сорванными голосами с коллективным приёмом успокоительного, метания от отчаяния к надежде и обратно к отчаянию, неоднократные запросы в ЦУП и покадровый до рези в глазах просмотр видеоматериалов со спутника.
Лишь после всего этого первый эксперимент по межпланетной телепортации макрообъекта был, наконец, признан неудачным.
Но это совсем не конец нашей истории.