(Fritzsche, 1953: 95).
Конечно, подобная трактовка сразу вызывает вопрос, как мог рейхсфюрер СС предвидеть столь чудовищные жертвы, превышающие совокупные потери всех стран в Первой мировой, если по плану «Барбаросса» война против СССР должна была закончиться за несколько месяцев. Но этот вопрос Фриче никто не задал.
Справедливости ради скажем, что в Советском Союзе о показаниях Баха писали не лучше. Вместо того чтобы вести исследования по проверке их достоверности, советские авторы прибегали к пропагандистским подлогам. Так, писатель Аркадий Полторак – секретарь советской делегации на международном военном трибунале – в книге «Нюрнбергский эпилог» утверждал, что слова Баха подтвердил и Геринг, якобы заявивший: «Гиммлер произнес речь в том духе, что тридцать миллионов русских должны быть истреблены» (Полторак, 1965: 56). В реальности Полторак ловко переиначил истинные слова Геринга. Когда Руденко спросил его про «директиву Гиммлера об истреблении 30 миллионов», рейхсмаршал ответил: «Это был не приказ, это была всего лишь речь» (IMT. Vol. IX: 645). Сам он ее не слышал и слышать не мог, так как на встрече в Вевельсбурге не присутствовал и про заявление рейхсфюрера узнал только на суде.
Дискуссии относительно показаний Баха не ослабевают и по сей день. Так, современные российские историки Д. Жуков и И. Ковтун не слишком доверяют генералу СС, отмечая, что, «по мнению ряда исследователей», Бах исказил слова своего шефа. По их словам, «борьбу с СССР эсэсовцы понимали как устранение “еврейско-большевистской системы”, использующей различные народы для сохранения своей власти, что в целом согласовывалось с общей тенденцией германской пропаганды на Восточном фронте… Вместе с тем, поскольку большинство коммунистов относилось к русским, украинцам и белорусам, война превращалась и в противостояние славянам. Однако это противостояние носило политическую, а не расовую (как в случае с евреями) окраску» (Жуков, Ковтун, 2010: 99).
Их оппонентом в российской историографии выступил А.Р. Дюков, чья мощно написанная книга «За что сражались советские люди» (Дюков, 2007) и целый ряд других текстов, в том числе вступительных статей к сборникам документов о преступлениях нацизма (Дюков, 2020; Дюков, 2011), ставят вопрос о признании оккупационной политики геноцидом советского народа. Дюков полагает, что свидетельства Бах-Зелевского достоверны, так как согласуются и с жесткими расистскими заявлениями верховных нацистов, и с последующим ходом войны, вовсе не похожей на «рыцарскую» и «благородную».