Томилкин замер, глаза его расширились, сердце заколотилось чаще. В амальгаме разгорался огонь. Вскоре пламя полыхнуло, выбрасывая в чердачное пространство сноп ослепительных искр, и в пентаграмму шагнуло пылающее существо. Огонь потек, очерчивая силуэт, сконцентрировался в форме, вспыхнул и остыл, являя невысокого роста мужчину с острым смуглым лицом, черными волосами, с сильными залысинами, ястребиным носом, тонкими поджатыми губами, глазами прозрачности и цвета зеленого винограда под ярким солнцем. Он был босиком, в черной, порядком измятой рубашке и серых штанах. Руки демон держал в карманах штанов, вид имел весьма недовольный и сонный. Создавалось впечатление, что его внезапно подняли с постели. Глянув на парня, стоявшего в меловом круге и смотревшего на него, раскрыв рот, мужчина произнес тяжелым хриплым голосом:
– Ну?
Судорожно сглотнув, Томилкин принялся лихорадочно листать инструкцию.
– Быстрее можно?! – прогрохотал демон.
– Я пытаюсь! – каким-то совершенно никчемным бабским фальцетом взвизгнул Томилкин. – Где-то же был тот абзац, где говорилось, как разговаривать…
– Своими словами скажи!
Повелительный тон демона заставил парня опустить руки с инструкцией и посмотреть ему в лицо.
– Хорошо, – пробормотал молодой человек, переступая с ноги на ногу. – Если так хотите… – Он выпрямился, откашлялся и снова зачем-то постарался вспомнить голоса католических священников: – Слушай меня, демон желаний! Отныне ты будешь повиноваться мне! Ты станешь исполнять все мои желания, мечты и…
– Я не демон желаний.
– А…– осекся Томилкин. – А кто вы?
– Я демон-первопечатник.
– Это… это как? Это… это что?