Но кто в таком случае помог мне совершить открытие в помощь миллионам людей? Не раньше и не позже, ровно за год до начала «голодопокалипсиса» я открыл формулу идеальной подкормки, разгоняющей процессы метаболизма у растений. На первых порах это дало +12% к высоте колосьев у подопытной пшеницы. Тогда я понял, что вплотную подошел к тому, что обыватель назовет «прорывом».
Обезумевшим алхимиком я денно и нощно корпел над формулой. Идеальные пропорции меди, кобальта, железа и никеля должны были превратиться в питательную суспензию, что повысит скорость роста зерновых культур. В теории это означало невиданное: вместо одного урожая за лето собрать целых два, а то и три! С такими объемами производства легко снизить стоимость зерна и доверху забить им хранилища.
Помимо всего прочего, уже тогда я понимал, что могу влиять на то, какого размера колос взойдет в лучах моей УФ-лампы. Коллеги-аспиранты не скупились на шутки, говорили, что в Чернобыле этот вопрос решили без всяких удобрений… Но я лишь отмахивался: «Поживем —увидим!». Дело оставалось за малым, найти инвестора, что поверит в мой стартап, такого же визионера, как вариант – авантюриста, не страшащегося рискнуть.
Забавно, но все случилось даже раньше, чем в самых смелых мечтах! В один прекрасный день на меня вышли серьезные люди, представители научно-технического центра «Заслон». Сначала я подумал, что это розыгрыш и бросил трубку. Но звонок повторился. Меня пригласили на встречу, а я, растерявшись, подтвердил ее тотчас. Когда же в виртуальный почтовый ящик упали билеты на Сапсан, я понял: шутки кончились, а деваться уже некуда, да и незачем. Выпив противотревожное, я отправился в Питер. Как оказалось, навстречу судьбе.
Переговоры оказались недолгими. Меня, вчерашнего студента-мечтателя, взяли под крыло. Личная лаборатория, неограниченный бюджет и полный творческий контроль – я впервые почувствовал себя взаправдашним ученым, каких видишь лишь в кино… Несколько раз я пытался выяснить, каким образом в «Заслоне» узнали обо мне и почему вообще дали шанс, но куратор Тихон лишь премило улыбался и повторял: «Мы беспрестанно ищем таланты. Считай, что тебе повезло».
Пространный ответ не удовлетворял любопытства, но его было достаточно, чтобы трудиться дальше. Казалось, спешить некуда, экспериментируй, да набивай руку… Но вскоре стало ясно: мои изыскания – не просто благо в теории, а один из немногих реальных способов противостоять беде. Все это время мы готовились. Превентивно искали решение грядущей проблемы. Гуманитарной катастрофы, если быть точным. То, с чем пришлось столкнуться всего восемь месяцев спустя, до смешного напоминало последствия 1816-го. Того самого года, когда не случилось лета.