«Что за походка! Прямо-таки генеральская, – размышляли они одна за другой не сговариваясь. – Стать, рост, глаза-изумруды: всё при нём. Жаль только не блондин… Был бы настоящий ариец!»
Так они думали, пока копались в бесчисленных пакетах, и передали Михаэлю столько гостинцев для Сони и Томаса, что тот еле смог их нести.
– Забирай, дорогой, не стесняйся! Это для твоей матери. Соня обожает шницели!
– Что вы, фрау Мюллер… Мама будет польщена.
– А это для герра Штерна! Не спорь. Не знаю, как отблагодарить его за помощь со спиной. Совсем я тогда измучилась!
– Ладно, как скажете, фрау Берн. Я всё передам дяде.
Михаэль вежливо кивнул на доброту соседок, но, когда полез в портмоне за деньгами, а те отказались их принимать, зарумянился по самые уши. На всю округу не нашлось бы семьи более уважаемой, а врача – ловчее и искуснее дяди Томаса, а посему полгорода ещё во времена суровой жизни в тылу оказались у них в долгу. Война раскинула семью дяди по обе стороны от национальной границы, и это лишь усугубило его трудоголизм.
«Кто-то в таком случае прикладывается к спиртному, а герр Штерн – к работе», – не без улыбки подмечали соседи. Над отцом шутил и Пауль, как только не подтрунивавший над его натурой трудоголика, и всё время равнялся на Михаэля: на его походку и манеру говорить. Михаэля это умиляло, и он как мог отыгрывал роль старшего брата, но очень ценил в Пауле его солнечную натуру и индивидуальность. Как ему будет не хватать кузена!
Михаэль в последний раз вежливо кивнул лавочницам и, взяв под обе руки гостинцев, зашагал дальше по набережной. Соседки всё смотрели ему вслед и вздыхали: «Как жаль отдавать теологии такого юношу». Особенно когда у них столько дочерей и племянниц…
Война ведь многих скосила! А мужчин и до сих пор не хватало…
Проходя мимо улиц с бесцветными зданиями преимущественно в стиле баварского и венского барокко, Михаэль слышал их шептания, которые доносил до него ветер, пинал по дороге камни и пыль, один раз, задумавшись, чуть не попал под колёса новенького Кадиллака и всё хмурил лоб. Поднимаясь в гору, сбил дыхание. Если бы они только знали!
Знали, как часто он мечтал уехать из этого забытого Богом места и найти своё предназначение в жизни. Теология – не для него. Он слишком для неё рационален и чересчур не легковерен… Богословы учили: «На всё воля Всевышнего» или «Не пытайтесь понять всего – вам этого всё равно не удастся», но, слушая их лекции, Михаэль почему-то очень злился. Чёрт-с два он будет сидеть сложа руки и ждать, когда «кто-то сверху» решит его судьбу! Разве каждый не сам за себя в ответе, да и что за философия для неудачников?