А это оказалось полуиммерсивное шоу, в котором герои постоянно обращались к залу, вытягивали детей на сцену, срывались на крик и танцевали, и пели, и танцевали… Короче, Федя не понял.
Зато поняла девушка на соседнем кресле. Да так поняла, что аж разрыдалась под конец и продолжала плакать уже после того, как зал опустел. Он бы и не заметил, если бы не остался набросать в заметки телефона первые впечатления. Мысли не фокусировались из-за всхлипов под боком. Он уже хотел было раздражённо встать и уйти, но всё-таки обернулся на страждущую. У неё был такой беспомощный вид, что даже он, самовольный отчужденец от общества, не мог хотя бы не поинтересоваться. Парень чуть придвинулся к соседке:
– Прошу прощения, у вас что-то случилось?
Она непонимающе посмотрела на него, а потом без слов уткнулась в его плечо. Федя сначала опешил, но рыдания только усилились, значит, надо было что-то делать.
Пришлось отпаивать буфетным чаем. Чуть успокоившись, девушка зависла на помешивании ложечкой в пластиковом стакане. Спустя пару минут, кажется, начала снова воспринимать реальность, поняла, где она и кто стоит рядом с ней. Тут же начала извиняться, оправдываться, мол, студентка, пару пропустила, можно было восстановить театром, а тут всё навалилось, а ещё и он, он ведь герой, принц, а колдунья его (почему-то гофмановская концовка с появлением реального Щелкунчика была в постановке выпущена), и он остался там, во сне, навсегда… В общем, стала снова накручивать себя, и извиняться, бесконечно извиняться. Надо было осадить её.