Как правило, Ваня никогда не ошибался в выбранном способе передвижения. Ведь иногда можно было достаточно быстро проскочить автомобилем Ярославку, но застрять уже в Москве. Иван всецело полагался на это свое «чудное чутьишко». А посему, разместившись у окна в вагоне электрички, был, в принципе, весьма доволен собою. Ибо вполне вписывался в регламентированное время доставки своего не совсем чистого тела к месту своей не совсем любимой работы.
Поезд тронулся. Еще немного поротозейничал в окно, а когда наскучило, и отвернулся от него, то сразу же увидел ее. Она сидела напротив. Как подобает, молодая и очень красивая. Лет двадцати шести-двадцати восьми, не броско и аккуратно одетая, с туго затянутыми на затылке темными волосами и огромными глядящими сквозь линзы стильных очков карими глазами. Ивана сразу же поразила ее какая-то необычайная светлость. Она как будто бы светилась вся. Как будто каждая ее клеточка истончала благоухающую чистоту. И это отнюдь не лоск, не блеск, и даже не столько внешняя, сколько внутренняя чистота. Невольно вспомнились давешние собственные водные процедуры, и он улыбнулся. Странно. Она улыбнулась тоже. Вроде бы, как ему в ответ. Хотя за все те мгновения, что Ивану довелось ее созерцать, ни разу даже и не соизволила взглянуть в его сторону. Вероятно, подобно Ивану улыбнулась своим же собственным мыслям.
Продолжая улыбаться, прелестница извлекла из сумочки мобильник и с помощью видеокамеры, пользуясь смартфоном, будто зеркалом, посмотрелась в него. После чего, достав косметичку, принялась наводить макияж, поскольку была доселе и вовсе без такового. Ивану нравилось и хотелось наблюдать за этой пикантной процедурой, но он посчитал такое непосредственное наблюдение не совсем для себя приемлемым. Вот если бы незаметно. Исподтишка, так сказать. Тогда совсем другое дело. Можно и «поподглядывать» втихаря. А так в открытую – уж как-то неудобно.
Откинувшись на спинку сиденья, мужчина закрыл глаза, будто намереваясь вздремнуть. Но, странное дело, закрыть-то он их закрыл, а, тем не менее, женщину видел. Она все так же продолжала наносить тушь на ресницы. Покончив же с нею, спрятала в косметичку и извлекла взамен губную помаду. Иван, не понимая, что с ним происходит, и практически уже не веря самому себе, поднес руки к векам, – опущены или нет? – порядок, опущены. Хотя, какой же, спрашивается, это порядок?