– Гия, посмотри какая красивая радуга! ― не сдержав восторга, заорал я.
– Наконец-то ты меня позвал, ― откликнулась Гия и вылезла из-за пазухи.
Мы смотрели на радугу, пока та не растаяла, а потом вернулись домой, пить чай.
Моя девушка ― жук, но разве это делает её хуже других?
Я зову её Гия. У Гии четыре руки, хитиновый плащик с капюшоном и усики. Гия не умеет готовить и боится дождя. Снаружи она покрыта твёрдым колючим панцирем, но внутри добрая и нежная. Такой я люблю её, вместе со всеми достоинствами и недостатками. Наверное, Гия делает то же самое для меня. Думаю, мы идеально подходим друг другу.
Одного я боюсь: жизненный цикл жуков куда короче людского. Когда-нибудь, возможно ― очень скоро, Гия исчезнет. Кого я тогда буду поить чаем с вареньем и прятать за пазухой в дождь?
Когда-нибудь она исчезнет, а я останусь.
Один.
Вертикальными щелями ртов дракон жадно заглатывал питательную человечью массу. Минута, десять ― та не иссякала. Игорь уже понял, что опоздает в офис, но и не думал спешить. Без толку, всё уже предрешено.
Со всех сторон его стиснуло плечами и спинами тех, кто рвался побыстрее сгинуть в ненасытных пастях древнего монстра. Игорь послушно колыхался в такт: вправо-влево, вправо-влево. Медленно, но неумолимо он продвигался по ходу потока, как планктон на пути к китовьему зеву.
К мысли о том, что метрополитен похож на чудище, он пришёл ещё вчера. И чем больше думал об этом, тем убедительнее ему казалась такая идея. Вот глотка ― свод вестибюля с выростами вычурных люстр. Вот пищевод-эскалатор ― вниз, вниз, вниз… Игорь посмотрел под ноги: ребристой рябью текли ступени, и вдруг слились в сплошную гладь, уходящую под откос. Он качнулся от внезапного головокружения, спешно заморгал, чтобы сбросить наваждение. Перевёл взгляд на плывущий сверху греческий пантеон: мозаичные боги на панно как обычно о чём-то спорили. Что они забыли в этой дыре?
Дальше пищевода ― нутро. У дракона нет ни лёгких, ни печени, только необъятное чрево, подвешенное к потолочным дугам ― рёбрам. Платформа переваривала людей, пережёвывала психику Игоря мерным гомоном сотен ртов, дробила истошным стуком колес. Он же добровольно позволял тащить своё сонное тело по опутанной проводами кишке.
Вот уже масса спин и плеч, торопящихся к выходу, вытянула его на поверхность через другое отверстие. Здесь поток людей беспрерывно извергался, образуя дефекацию подземного городского монстра.