– Что вы делаете? Оставьте мальчика! – испуганно закричала какая-то женщина.
Другие тоже кричали, но никто не решался вмешаться. Тем временем мне удалось вырвать руку и спрятать пачку листовок под полой расстегнутой куртки. Я стоял лицом к стене с граффити, защищаясь от противника спиной и отставленной пятой точкой. А тот скакал из стороны в сторону, пытаясь зайти спереди.
– Отдай! – орал он. – Убийцы!
Из-за невозможности достичь желаемого он совершенно потерял контроль над собой и как ребенок в истерике принялся дубасить меня ладонями по спине. В конце концов со стороны Центрального вокзала прибежали двое полицейских, схватили его под мышки и оттащили на безопасное расстояние.
– Это какой-то псих! – объясняли люди. – Он бросился на мальчика и начал его бить! За решетку его! Сумасшедший!
Будто бы в подтверждение этих слов мужчина стал что-то орать про убийц, заговор и жадных воров, но, кажется, это окончательно убедило полицейских в оценке его психического состояния, и они вежливо, но решительно потянули его в сторону служебного авто.
– Он ничего тебе не сделал? – допытывался Бартек (скорее для поддержания разговора, потому что было очевидно, что я цел).
Ушастый и Яцек крутили головами и со смесью страха и восхищения бормотали:
– Е-мое! Вот это псих!
– Чего он от тебя хотел? – услышал я голос Драбовского.
Бартек позвонил ему, но Драбовский успел лишь к самому концу, и не понимал, с чего все началось.
– Он просто набросился на него! Пытался отнять листовки! Орал на всю «Сковородку»! – перебивали друг друга Бартек, Яцек и Ушастый.
– Эй, эй, спокойнее, не все хором, – присмирил их шеф. – Филип?
– Все так, – подтвердил я. – Он хотел, чтобы я отдал ему флаеры. Постоянно твердил о своей дочери. Якобы с ней что-то произошло из-за этого «Слимомикса».
– Вот это псих! – прыснул Ушастый.
– Больной какой-то, – добавил Бартек, потом прозвучало еще несколько слов из богатого арсенала нашего языка, подходящих для описания нетипичной ситуации.
Кажется, только Яцек пытался принять во внимание другие аспекты печального события.
– А если с его дочерью действительно что-то случилось? – взволнованно спросил он. – И этот «Слимомикс» правда какой-то не такой?
Мы стали закатывать глаза на эти святошины страхи, но шеф отнесся к ним с вниманием и уважением. Он сказал, что мы, люди рекламы, имеем право на этические сомнения, но не можем разбираться во всем и иногда должны доверять авторитетам. Хотя, конечно, есть люди, которые всеми силами хотят это доверие подорвать. Они целенаправленно мутят воду, распускают слухи и портят имидж. На вопрос Ушастого, зачем им это, он ответил: