Он подавил улыбку, будто я сказала что-то милое.
– Это взгляд реалиста.
Я чувствовала себя так, будто обязана была доказать ему, что он не прав, убедить, что не все на свете против него. Я могла не верить в волшебные счастливые финалы, но видела добро в его чистейшем проявлении. Видела людей, отдававших последнюю рубашку тем, кто нуждался в ней больше. Видела матерей, готовых проходить километры, лишь бы их дети были накормлены. В этом мире существовало добро, и это была позиция, за которую я готова была умереть.
– Мальчик на том фото в твоем кабинете, держу пари, ему не плевать на тебя.
Было между ними – двумя грязными, бездомными уличными мальчишками – что-то, что кричало о преданности.
– А кому не плевать на тебя?
Я не колебалась.
– Папе.
Я знала, что это правда. Независимо от того, какие тайны он скрывал от меня, и тревоги из-за того, что оставил меня, я знала, что он меня любит.
Для Ронана в моем ответе было что-то неприятное.
– У тебя доброе сердце.
Я ничего не ответила, ведь как бы меня это ни раздражало порой, это была правда.
– Не стоит быть такой, – сказал он, как будто изменить это так просто. – Добрые сердца легче разбить.
Мне стало любопытно, кто привил этому человеку такой критический взгляд на жизнь, кто выбросил его на холодную улицу. Что бы ни случилось с ним, он все еще оставался добрым и щедрым, и я не могла не считать это невероятно привлекательным.
– Добрые сердца самые верные, – возразила я.
– И наивные.
– Если ты хочешь сказать «доверчивые», то да.
– Наивные, – пригвоздил он.
– Искать лучшее в людях не возбраняется.
Альберт с водительского сиденья фыркнул, очевидно, подслушивая.
Я вскинула бровь.
– Если мир так плох, то почему ты помог мне, незнакомке?
Мои слова повисли в воздухе, пока мы пристально смотрели друг на друга. Я должна была отвести взгляд, должна была поддаться желанию отвернуться прежде, чем голова лопнет, – но я не стала этого делать. Каким-то образом это превратилось в вызов. Ронану это не понравилось.
Или, может быть, он просто не привык к подобному.
Он прищурился.
– Не играй в игры, в которых не можешь выиграть.
– Я не расстраиваюсь, проигрывая, – ответила я, не желая сдаваться.
– Ты – воплощение альтруизма, не так ли?
– Конечно, нет. – Многое говорило об обратном, но вырвавшийся ответ звучал неубедительно даже для моих собственных ушей. – Иногда не остается иного выбора.