– Мы знаем, где ты живёшь, знаем, что у тебя есть младший брат. – Кристина почти оперлась на стену, удивительно расслабившись. Видно, ей доставало удовольствие причинять боль другим. – И мы с особой лёгкостью можем что-нибудь ему сделать, если откажешься приходить на завтрашнюю вечеринку. Тебе всего-то нужно согласиться и прийти.
Я оказалась в тупике. Не понимая зачем им это нужно, я смотрела на них, по очереди переводя взгляд с Кристины на Честера, а затем наоборот. Мне хотелось уловить эту цепочку их мыслей, но, может, её и вовсе не было.
Но они очень сообразительны. В том плане, что я не буду отказываться. Полиция относится к нам с предубеждениями, неприязнью, подозрением. Любого из нас могут попросить показать содержимое сумочки или рюкзака, потребовать документы для подтверждения личности, а заодно и проверят по своим каналам, замешаны ли мы в чём-то эдаком. Вот так просто, без какой-либо причины.
Я могу попросить любого просто представить, что он или она идёт по своим делам в обычный будний день по тихой дорожке, где есть люди вокруг, и вдруг к нему или к ней направляется офицер с хмурым взглядом и неожиданно заявляет, что они должны показать свой рюкзак и паспорт. Какова была бы их реакция? Я не думаю, что они обрадовались бы чему-то подобному.
А я с этим жила сколько себя помню.
Кристина и Честер прекрасно знают, что полиция в случае чего нам не поможет. Кто мы такие, чтобы заступаться за нас? Мы дети никому ненужной иммигрантки, и этим всё сказано. Прискорбно, но приходится смиряться.
– Почему вы так этого хотите? – спросила я, когда нашла силы снова заговорить.
Они переглянулись с глазами, полными хитрости и озорства, словно сидели и играли в какой-нибудь покер.
– Может, мы просто очень гостеприимные, – ответила Кристина, хохоча.
– В общем, подумай, а мы поступим исходя из твоего выбора, – добавил Честер.
И вдвоём они ушли с очень приподнятым настроением, насытившись моей энергией.
Я дрожала изнутри, стоя у стены в шумном коридоре, не могла даже мыслить разумно. Мимо все проходили, и у них была своя жизнь. Жизнь без тех проблем, что сваливаются на меня каждый день только из-за моего вероисповедания. Не из-за того, что я собственноручно сделала что-то плохое. Просто из-за моего платка. Вот в чём по-настоящему было дело.