Одинокий листок бумаги – письмо, отложенное в сторону, возвратил графа в реальность дня. Осторожно взяв листок в руку, как будто он был не бумажный, а из тонкого хрусталя, Зотов развернул его и не увидел знакомый почерк. Писал, кто-то другой, это насторожило и встревожило его. Опустив листок на столешницу, Егор Иванович вышел из-за стола и направился в противоположную от него сторону – к книжному стеллажу. Подойдя, задумчиво посмотрел на книги, как бы выискивая в них ответ на важный вопрос, развернулся и торопливо зашагал в противоположную сторону – к высоким арочным окнам, в одно из которых билась чёрная птица.
– Кыш, негодница! – замахал на неё граф, но чёрная вестница даже не приподняла голову. – Кыш! Кому сказал! – Возмутился Егор Иванович и постучал по стеклу. Ворона лениво приподняла голову, впилась своими чёрными глазами в глаза человека, раскрыла клюв, сказала что-то на своём вороньем языке, взмахнула крыльями и взмыла вверх, оглашая окрестности графского поместья тяжёлым криком.
Чувство тревоги огненным обручем сжало сердце графа и направило его встревоженный взгляд на свёрнутый вдвое листок бумаги, прилепившийся ярким белым пятном к ореховой полировке стола. Стремительно подбежав к столу, Егор Иванович схватил этот влекущий к себе листок, раскрыл его, молниеносно пробежал глазами по его ровным чётко писаным строкам и… рабочие апартаменты усадьбы потряс болезненный крик…
***
Граф Егор Иванович Зотов лежал на диване, рядом с ним суетилась прислуга.
– Врач?! Где Тихон Касьянович? Кто-нибудь послал за врачом?
– Уж минут десять, как послали-с!
– Где же он, Господи? Что так долго?
– Едут! Едут! – откликнулся стоящий у окна мальчик.
– Ну, слава те Господи!
– Егор Иванович, лежите, лежите! Тихон Касьянович прибыли-с. Всё будет хорошо… будет хорошо-с.
В кабинет быстрой походкой вошёл врач.
– Ну-с, что с вами, голубчик мой дорогой? – подойдя к графу проговорил Тихон Касьянович. – Дайте-ка-с вашу руку. Так-с, так-с, – считая пульс. – Ну, что ж, хорошо-с. Пульс частый, но ровный, хорошо-с, дорогой мой, хорошо-с. Сейчас я вам микстурку дам и всё образумится… а что это у вас… в кулаке-то-с… Бумага-с? Не она ли, дорогой мой, причина вашего обморока? Дайте-ка-с её мне… Я должен знать, отчего такая реакция вашего организма.
– Оставьте, Тихон Касьянович! Это личное! – с болью в голосе ответил граф.