Однажды она видела, как сжигали ведьму. Это была молодая женщина с длинными черными волосами и голубыми глазами. Ее, одетую лишь в порванное нижнее платье, под свист и проклятия толпы привязали к столбу, окруженному сухим хворостом и сеном, и вскоре от нее остался только угольный силуэт. Бригиде казалось, что это она была той ведьмой, что это ее тело жадно пожирало пламя.
– Альенора, прощай, сестра! Вильям, любовь моя… – едва слышно прошептала девушка. – Господи, сохрани королеву!
Через миг ее поглотила темнота.
Когда девушка вновь открыла глаза, солнце уже село за горизонт, и на Англию опускались вечерние сумерки. Однако Бригида не могла понять, сколько времени она была без сознания: большие окна ее покоев были плотно закрыты темными шторами. В воздухе был явственно слышен аромат сена и цветов: это мать девушки приказала устелить пол, чтобы облегчить тяжелую участь дочери и придать спертому воздуху маленьких покоев свежести. В камине жарко горел огонь, и рядом с ним, заснув в кресле, сидела леди Гиз. Лишь пламя камина освещало комнату, но этого было довольно, чтобы прогнать темноту, а полумрак был даже приятен усталым глазам Бригиды.
Бригида нашла в себе силы слегка приподняться на подушках и обнаружила, что лежит в постели лишь в одной ночной рубашке, а ее волосы заплели в косу, чтоб не мешали.
«Значит, я все еще жива… Но как болит все мое тело! Ноет каждая косточка!» – невольно пронеслось в разуме девушке. Несмотря на боль, Бригида чувствовала себя немного лучше: жар, сжигающий ее, пропал, но кожа оставалась горячей и липкой, и ночная рубашка неприятно липла к телу.
– Матушка! Матушка, это вы? – тихо спросила девушка. Ее голос прозвучал надрывисто и с придыханием, но леди Гиз не шелохнулась: она крепко спала. – Матушка! – напрягая все силы, оставшиеся в ней после приступа, повторила Бригида, и в этот раз усталая женщина медленно открыла глаза. – Матушка! Как я рада, что вы здесь! – громко прошептала Бригида, и попыталась протянуть к матери руку.
– Лежи, дитя мое, не двигайся! – ласково сказала леди Гиз, поспешно вставая с кресла и подходя к дочери. Она встала на колени у изголовья кровати, не жалея бархатной юбки своего платья, и взяла ладонь дочери в свою. – Мы там испугались! У тебя был приступ, а мы ничего не могли сделать! – Она всхлипнула и нежно погладила лицо Бригиды, бледное и горячее.