Сама она лёгкая как пёрышко. Такая тощая, что выступающие рёбра больно давят.
Эта Дарлинг явно нездорова.
Возможно, это и к лучшему. Стекло, покрытое паутиной трещин, легче разбить.
Так что путешествие осложняет не её вес, а перемещение между мирами. И то, что моя магия угасает.
У меня осталось очень мало сил.
Эта девчонка должна оказаться той, которую мы искали.
Не знаю, что будет, если это снова не она.
Я и есть этот остров. Без меня он не выживет.
Заходя в открытую дверь дома, я знаю, что Потерянные Мальчишки уже ждут.
Я не считал, сколько их сейчас, а половины имён и вовсе никогда не мог упомнить, но все, кто важен для меня, будут ждать на чердаке под сенью Не-Дерева.
Несу Дарлинг вверх по широкой лестнице, опираясь свободной рукой на резные перила, чтобы удержаться в вертикальном положении. Мерцает свет кованых фонарей, свисающих с витых крюков на стенах.
Я чертовски устал.
Захожу на чердак: Вейн у барной стойки, близнецы в коридоре. Листья падают с ветвей Не-Дерева. С каждым днём крона всё редеет.
Дерево умирает.
Среди оставшихся листьев светятся ярко-жёлтым крохотные жучки-пикси, и это мерцание всякий раз напоминает мне о Динь, что неизменно меня злит.
– Комната готова? – спрашиваю я у парней.
Кас кивает, взглядом внимательно изучая Дарлинг: её руки безвольно свисают у меня за спиной.
Близнецы следуют за мной по коридору в запасную спальню. Вейн с нами не идёт. Ему по вкусу только доводить девчонок до слёз.
На столе у окна горит фонарь, в открытое окно проникает океанский бриз.
Я укладываю Дарлинг на кровать. Даже матрас под её весом не прогибается.
Баш застёгивает на её запястье металлический браслет, цепь от которого привинчена к стене.
Я падаю в высокое кресло с подголовником, вытаскиваю из кармана металлический портсигар, выбиваю одну сигарету, щёлкаю зажигалкой. Пламя танцует во тьме. Вдыхаю, огонёк ползёт по столбику пепла, и горящий табак потрескивает.
Когда дым наполняет лёгкие, я чувствую себя несравненно лучше.
– Как она? – спрашивает Кас.
Он из нас, пожалуй, единственный добряк.
– Упрямее, чем хотелось бы.
Баш прислоняется к дверному косяку, и свет из коридора очерчивает его фигуру на фоне проёма неверным золотым ореолом.
– А Мерри?
Ветер с моря холодает. Я откидываю голову на спинку кресла.
– Сумасшедшая, как и была.
Сигарета догорает до конца. Закрываю глаза. Где-то у горизонта начинается восход.