А Берёзки, не имея ни того, ни другого и будучи, возможно, одним из самых безрадостных и мрачных мест Мегаполиса, были парадоксальным образом пропитаны этой самой свободой. Вопреки тому, что повсюду бродили банды головорезов, а каждое здание могло рухнуть в любой момент, дух свободы, в дикой компании с тленом, блуждал по переулкам и проникал в каждый дом. Я думаю, это и было тем лучиком солнца, что освещал для меня серые Берёзки. Но я стал понимать эти вещи потом, много после того дня, когда осознал, что живу.
Я проснулся поздно, как и всегда. Вероятно, было около десяти. Мои сбившиеся часы извечно показывали четыре восьмерки, так что если других девайсов не находилось поблизости, следить за временем получалось лишь приблизительно. Я позавтракал и перед работой успел забежать в соседнее здание – то, где ещё можно было подобрать клочки бумаг с напечатанными на них текстами. Такие вещи не хранились в интернете ни на одном сайте, всё это было обрывками прошлого, далёкого и забытого. В приюте нам рассказывали о положениях термодинамики, согласно которым система через некоторое время забывает начальное состояние. Примерно так и следует понимать отсутствие подобных вещей в современных базах данных – они часть той истории, что затерялась во времени. Среди различного хлама один чудак, кстати говоря, обнаружил некогда собрание сочинений какого-то древнего поэта. Когда банда Вольдемара Дэвидсона, орудовавшая в этих краях пару десятилетий назад, схватила несчастного, он на потеху членам шайки рассказывал всё, что мог припомнить из прочитанного. Один стих так позабавил Дэвидсона, что тот чуть не лопнул: «Какая белая берёза? Под каким окном? Ты деревья-то в городе видел хоть где-нибудь, кроме вонючего музея?» Но с той поры Дэвидсон постоянно повторял услышанные строки, и они стали своего рода гимном его людей. Отсюда и пошло название района.
Мне под руку попались несколько листов, судя по всему, из научной статьи, которые я тут же отбросил (вникать в эту словесную белиберду не было никакого желания), и полуобгоревшая тетрадка с разодранной обложкой, показавшаяся мне миловидной. На ней было написано: «Сказки Венского леса». Мне хотелось прочитать эти сказки, ощутить вкус настоящего мира – мира, в котором действительно что-то происходит, где, кроме зла, есть добро, в котором есть, зачем жить. Я открыл первую страницу, и… не смог разобрать ни слова. Сплошь точки, палки, завитушки. Автопереводчик, встроенный в линзы, тоже не распознал символов. Тем не менее, я решил сохранить эту тетрадку и забрал её с собой.