Тут мальчишка оторвал лицо от отцовской рубахи и прямо взглянул
на Хранителя. Орешек чуть не вскрикнул – так знакомы ему были эти
мелкие птичьи черты, этот смешно торчащий белый вихор, эти светлые
глаза...
Разумеется, о продаже в рабство и речи больше не шло. Разбойник
вскоре скончался от раны, а осиротевший мальчик остался в крепости.
Оказалось, что ему не семь лет, а все девять, просто уродился
щуплым. Опять-таки в деда, а не в отца-богатыря.
Орешек с радостью заметил в Ильене пытливый ум, прекрасную
память, самозабвенную тягу к знаниям. Одна беда – характер... Как
ни баловал его Орешек, все не мог угодить на мнительного,
замкнутого, обидчивого мальчишку, который вбил себе в голову, что в
крепости его держат из милости, как приблудного щенка, и в каждом
слове, в каждом взгляде Хранителя ухитрялся найти подтверждение
этой вздорной мысли.
Когда Ильену исполнилось двенадцать, Хранитель предложил ему
пожить в Ваасмире: в городе можно найти знающих учителей. Мальчик
обрадовался... потом, правда, поскулил, что его хотят спровадить с
глаз подальше, но это больше так, по привычке.
Орешек снял комнату в хорошем доме; оставил у хозяина-купца для
Ильена солидную сумму денег; нашел учителей и позволил нанимать
других, если понадобятся; договорился с ваасмирским шайвигаром,
чтобы тот позволил мальчику посещать городское книгохранилище. И
удачно получилось: учится паренек, доволен, алхимией увлекся... Но
в последний приезд Орешка в Ваасмир – новый сюрприз: чуть не со
слезами начал Ильен проситься назад, в крепость. Соскучился, мол...
Вроде бы и хорошо, что соскучился, крепость домом считает. А только
что-то здесь не так... неискренность какая-то в голосе...
И тут перед глазами Хранителя словно зарево полыхнуло: о чем он
думает, Многоликая его побери? У него украли такую жуткую тайну, а
он про мальчишеские причуды рассуждает! Хотя... если пергамент взял
Ильен, все не так уж страшно. Как взял, так и вернет, не воришка же
он! Просто детская шалость...
Лошадь внезапно остановилась: на дорогу из мокрых зарослей
волчьего лыка вынырнул человек. Задумавшийся Хранитель
встрепенулся, но тут же узнал лицо с пшеничными усами и шрамом над
переносицей.
– Сайва́сти? Что ты здесь делаешь?
– Я... это... да не прогневается господин... – сбивчиво
начал наемник, отводя глаза.