Мама решительно застёгивает молнию на сумке – и я понимаю, что тема закрыта. Моё любимое, оно же единственное летнее платье, зелёное в оранжевых ёлочках, остаётся висеть в шкафу.
А потом мама ведёт меня в парикмахерскую.
Здесь пахнет едким раствором для завивки и мертвыми волосами. Солнечный луч испуганно скачет среди пыльных зеркал, пытаясь вырваться на свободу.
«Постригите покороче, – кивает мама тётеньке с усталым лицом, одетой в серый фартук с полосатой тесьмой. – Это чтобы вшей не нахватать», – добавляет она, поймав в зеркале мой вопросительный взгляд.
Я не знаю, что такое вши, но выяснять, кажется, уже поздно.
С мамой нельзя спорить, потому что она сразу же начинает сердиться.
Парикмахерша сажает меня в кресло и нажимает педаль за спиной. Сиденье резко уезжает вверх, я больше не достаю ногами до пола. Меня закутывают с руками в шуршащий кокон, оставив на свободе одну только голову, а на шею надевают плотную полоску гофрированной бумаги, которая стягивает горло. Мне трудно дышать, но сказать об этом вслух – ещё труднее.
Парикмахерша берет огромные ножницы, широкую пластмассовую расчёску и клацает у меня над головой.
Скованная отчаянием, потому что уже ничего нельзя изменить, я гляжу, как на пол струятся, одна за другой, мои светлые пушистые прядки.
У меня были не особо длинные волосы – чуть выше лопаток, но они мне нравились. Когда я качалась на качелях в соседнем дворе, и если на мне в этот момент было платье, то я представляла себя прекрасной принцессой. Я подставляла лицо солнцу, жмурилась и улыбалась, волосы развевались на ветру, а рыцари со всех городов уже собирались у стен моего замка, чтобы сразиться за честь предложить мне руку и сердце.
Теперь эти волосы лежат на сером линолеуме, и они больше не часть меня. Из зеркала на меня глядит незнакомое, коротко остриженное существо с большими испуганными глазами. Оно похоже на совёнка.
«Ты похожа на мальчика», – говорит мама и одобрительно кивает. По всему видно, что ей действительно нравится моя стрижка.
Мама уже не раз рассказывала мне историю о том, как врачи обещали им с папой, что у них родится мальчик, а в итоге на свет появилась я. Папа из-за этого так расстроился, что в конце концов собрал вещи и уехал жить к себе домой, на Сахалин. Сахалин – это где-то очень-очень далеко.