– Что-то понравилось?
Сложный вопрос. Проблема была в том, что всё в книге – лишь сухое изложение. Безликое, бездушное. Но когда Мира представляла, что именно он с ней сделает что-либо из описанного, внутри оживал трепет, предвкушение. Желание. Личность этого человека – не последняя причина, по которой Мира здесь.
– Думаю, я просто себя ещё не знаю до конца.
– В любом случае, мы не станем тебя принуждать и насильно искать в тебе страсть к чему-либо, – припечатал он. – Мы ищем то, что понравится тебе.
Она подвинулась немного ближе, и он тоже поддался ей навстречу, понимая, чувствуя, что ему собирались что-то сказать. Взгляд Миры изучал нечто несуществующее на его груди.
– До подросткового возраста я занималась художественной гимнастикой. Однажды на тренировке я получила травму. Запуталась в собственных ногах и упала. Когда встала, поняла, что повредила плечо и лодыжку. Тренер увидел, как меня скрутило в неестественной позе и сказал не двигаться.
Мира встретилась с сосредоточенным взглядом напротив.
– И я не двигалась. Буквально. Все семь минут, пока ко мне добирался медбрат из другого корпуса. Я просто стояла, как статуя, держала ногу на весу. Вся тряслась от напряжения, теряла равновесие. Но делала то, что велено. Мне было одиннадцать. Я понятия не имею, зачем сделала это. И тот случай – не единственный пример, когда во мне проявлялось такое желание.
Строгая напряжённость на мужском лице таяла, показывая под собой осмысление, граничащее с восторгом. Дикий огонёк в зрачках, как мимолётная вспышка, быстро исчез. Он посмотрел на Миру, словно она говорила на неизвестном ему языке. И вдруг встал. Привычно протянул руку.
– Пойдём.
Мира послушно взяла его ладонь в свою.
– Я полагала, мы сегодня просто говорим.
– Теория на сегодня отменяется.
И я не двигалась. Буквально. Все семь минут, пока ко мне добирался медбрат из другого корпуса. Я понятия не имею, зачем сделала это.
Она хорошо запомнила тот день: тренировка сразу пошла наперекосяк. Перекаты у Миры выходили рваными, броски – низкими, булавы валились из рук. Взгляд тренера, наблюдающего за своей подопечной, говорил сам за себя: плохо, очень плохо. Мира с ранних лет чётко усвоила, она должна стать хорошей спортсменкой. Самой лучшей.
Но сегодня похвалы не будет. Ловкость и изящность, которые отличали её от остальных девочек-гимнасток, она не проявила. Мира была уверена, её обязаны поругать. Она показала себя неповоротливой и неуклюжей. Её отправят домой. Запретят приходить на занятия неделю. Или наоборот заставят работать на износ.