– Настя, не кисни! – раздается слева от меня голос Кати, а потом перед носом появляется бокал с шампанским.
– Не хочу…
– Через не хочу.
Она в курсе, что и почему со мной происходит. Да чего уж там? Все в курсе. Наверняка, делают ставки, пойдет сегодня Денежка в бассейн топиться или нет.
Не дождутся, компрометировать Кира я сегодня не буду.
Принимаю бокал и делаю небольшой глоток. Грудь тут же обволакивает теплом.
– Лучше?
– Лучше, – отвечаю кислой улыбкой и вновь пригубляю.
– Пойдем в парилку.
Я соглашаюсь, но перед этим возвращаюсь в номер, чтобы надеть купальник. Заходим с Тасей и Катей и сразу занимаем верхний полок. Парни сидят напротив и, прервав разговор на полуслове, внимательно нас разглядывают.
Оперевшись на руки позади себя, я чуть откидываю голову и прикрываю глаза. Но не настолько, чтобы не заметить, что Греховцев тоже смотрит.
На меня.
Немножко сахарка в горькую пилюлю. Пусть смотрит. Это, скорее всего, в последний раз.
Втягивая ноздрями горячий пар, тоже незаметно его разглядываю. Ровная смуглая кожа, что при тусклом освещении кажется бронзовой, квадратные плечи, литые мышцы, плоский живот с темной полоской волос, убегающей под резинку трусов и капельки пота, что стекают по шее к темным соскам, нагревают мою кровь до кипения.
Смотри, Настя… Смотри и запоминай. Эта картинка еще не раз придет тебе во сне.
– Денежка… – вдруг звучит в тишине нетрезвый голос Кулемина, – как только Грех уедет, я на тебе женюсь.
Компания взрывается хохотом.
– Ну, наконец-то, Паша, – проговариваю со счастливым вздохом, – я уж думала, не дождусь.
Лиза, хохоча, шлепает меня по коленке, а Тася, задыхаясь от смеха и жары, сползает на нижний полок.
– Я серьезно, Анастейша, – склонив голову набок, хрипит интимно Паша, – я буду твоим Кристианом Греем.
– Ой, не могу! – охает Катя.
Парни гогочут в голос. Даже обычно невозмутимый Кир пытается спрятать усмешку в кулак.
Подцепив кончиком пальца бисеринку пота в ложбинке грудей, растираю ее по коже и забрасываю ногу на ногу.
– Жду не дождусь, Кристиан, когда ты отведешь меня в свою красную комнату.
Хрюкнув, Греховцев начинает громко смеяться, а бедный Кулемин становится красным, как рак. Должно быть, представив, что он там со мной будет делать, прикрывает пах уголком полотенца.
Фу, блин…
Соскользнув с полки на пол, быстро выхожу из парной и с разбега прыгаю в прохладный бассейн. Мне, в отличие, от ребят, не смешно. Сложно веселиться, когда у тебя сердце напополам разрезано.