Устриц едят живыми. Письмо на тот свет - страница 2
О чем хочу написать? Да о любви. Больше не о чем. Все остальное не интересно. Для чего мне это надо, для кого? Для себя и для тебя. Мне нужно, тебе нужно, и тому, кто сейчас читает. Воспоминаний много, в голове пока все перемешано. Кроме воспоминаний, события новых дней, выстраивающиеся в логическую цепочку. Писать я буду год… два…, три… а может и больше. Потому что не всегда есть внутренние силы погружаться в воспоминания… Буду писать про светлую и темную память.
Меня преследует страх, постоянный страх, что могу забыть что-то важное, не сказать что-то нужное, запутаться, заболеть и не успеть… Здесь меня посещает шальная мысль, что есть люди, которые, прочитав когда-нибудь эту книгу о твоей, о нашей с тобой жизни, точно скажут «вот падлюга, да лучше бы она заболела и не успела…».
Я улыбаюсь. И молюсь долгой, кропотливой, бесконечной молитвой «Царица Небесная, Пречистая Дева, сохрани от воздушных тревог и бесовских наваждений в темноте, ибо верую по молитве сей святой священномученика Киприана. Силою Животворящего креста Господня и Святой Троицы да погубит, посрамит и уничтожит всякое зло, исходящее из злого сердца и лукавства нечистой силы… ныне, присно и вовеки веков. АМИНЬ».
А со сколькими людьми можно встретиться! Ведь у каждого найдется тайничок с воспоминаниями о тебе – моем Малыше, о моем единственно любимом муже, о патриархе иркутского рока, о Маэстро Владимире Соколове…
Но я не хочу ни с кем встречаться, ведь все уже все сказали… Понимаешь, не хочу. Ты был такой яркий, неординарный и неоднозначный, что о тебе говорили и говорят много… Какой ты красивый и талантливый, сколько ты написал прекрасной музыки к разным спектаклям…. Но это же неоспоримо. Это же так естественно. Ты не смог бы прожить другую жизнь. Ты родился для того, чтобы, вслушиваясь в вечность, записывать ее звуки… Ты так весь устроен.
А есть и такие люди, которые говорят, что ты ничего не значишь. Знаешь, когда ты умер, новое руководство театра сказало, что «как при Соколове было – так больше не будет, все будет по-другому… он же нам не родственник…». И стали разрушать твои идеи и идеалы, прикрываясь твоим именем, когда было выгодно. Ты не представляешь как мне было больно…
Владимир Соколов возле своего театра
А еще говорили, что ты был… Ай, пусть говорят, глупые люди… У них свои «объективные» причины. Они разрушители. Ты таких называл «клопами диванными», а всю их деятельность – «суетливым бездельем».