Открыв потертый и чуть порванный журнал с синей, пластиковой обложкой с надписью «ДЕЛА #» я стал листать быстро до самого конца, и вспомнив, что из своего участка, один только я пользовался письменным методом ведения информации, вместо новоприобретенными электро-журналами, сматерился шепотом, и положив свой толстенный журнал обратно, достал из сумки портативное устройство, размером с ладонь, при нажатии на экран которого, начала высвечиваться различного рода информация и реклама для потенции. Ничего не понимая, как и куда тыкать, чтобы выявить нужную мне информацию, я услышал звонок, и на экране электро-журнала высветилось имя «Майкл Фарли».
– Ты где, мудло старое? – из устройства проглючил низкий и хриплый голос.
– А ты где, футфетишист жирный? – Прокричал и оплевал не специально весь экран гаджета.
– Третий этаж, сразу налево, седьмая квартира, увидишь тут дверь на распашку, столько из 12 участка говн… – Последнее слово утонуло в проглюченой звуковой волне, как следующим моментом был слышен чей-то голос на фоне. – Сам ты говноед!
Не дослушивая начавшуюся словесную перепалку, я подошел к дверям лифта и нажав выжженную кнопку, чтобы его вызвать, сколько бы не жал, понял, что добираться до нужного этажа, придется пешком по лестнице.
Еле перебирая ноги поднимаясь по бетонным ступенькам, я запыхавшись дошел до нужного этажа, и пройдя чуть дальше по захламлённому мелким мусором по типу раскиданных газет и писем, пустыми разноцветными бутылками, коридору, показывая стоявшим у продубленной кожею двери в квартиру полицмейстерам свое удостоверение, что были в той же форме, что и молодой офицер, мерзнущий в одиночестве на улице, в компании ржавеющих машин, продвигался внутрь квартиры, попутно ее осматривая.
Пока я до сюда добирался, все уже успели облепить оградительной, желтой лентой все что нельзя, но в целом по внешнему виду обстановки квартиры, можно было сказать, что хозяин не был сильно озбочен уборкой своего дома: в однокомнатной обители были разбросанные газеты впитавшие различной цветовой гамме жидкости, осколки разбитых бутылок алкогольного содержания валялись по всюду, перегоревшие светильники, от чего без наших фонариков, в квартире светил только телевизор довоенных времен.
Проходя дальше, на кресле, что стояло позади окна в конце квартиры, и перед самим огромным квадратным телеящиком, отсвечивающий в своем стекле изнутри тускло-голубым свечением, будто позировало безобразное, бездыханное тело, возле которого, на корточках что-то разглядывал знакомый толстый, и неуклюжий мужчина.