Перейдя тракт и оказавшись в залитом светом прожекторов пространстве, я почувствовал себя более уверенно, но это оказалось обманчивым ощущением. Стоило мне оглянуться, как нехорошее предчувствие накатило с новой силой – за шеренгой столбов сгустилась тьма, сквозь которую ничего невозможно было разглядеть, – исчез перекресток, исчез тракт, исчезли заградительные лесопосадки. Я вновь посмотрел наверх – сплошная чернота уже полностью закрыла небо, и лишь всполохи пока еще небольших молний на какие-то доли секунды выхватили из этой кромешной тьмы отдельные его участки, освещая огромные кустистые тучи, которые громоздились друг на друга и маслянисто переливались в этих отсветах. Словно прочищая горло, глухо рокотал гром.
– Прошу следовать за мной. Вас ждут, – раздался голос позади меня.
Я резко обернулся. В проеме распахнутой настежь двери стоял высокий пожилой мужчина с черной перевязью на левом глазу. Лицо гладко выбрито, в идеально уложенных волосах поблескивает седина, статную фигуру плотно облегает безукоризненно скроенный фрак.
– Простите? – пробормотал я, машинально чуть не перекрестившись.
– Время! – Мужчина поднял вверх указательный палец – где-то в глубине здания часы начали отбивать полночь. – Вас ждут, – повторил он и жестом пригласил меня войти.
Не было огромных мониторов, висящих под потолком и транслирующих спортивные события со всех уголков мира. Не было толп охотников за удачей, этих вездесущих специалистов, в тонкостях разбирающихся абсолютно во всех видах спорта и знающих закулисье любой команды. Не было дельцов, раздающих за небольшой процент «верные» советы новичкам. Не было плотной завесы табачного дыма. Ни судорожной суеты, ни обильного потоотделения, ни криков радости, ни вздохов разочарования.
Был лишь широкий коридор, выстланный толстым ковром, скрадывающим звуки шагов, и массивные двери по обеим сторонам коридора.
Господин во фраке подвел меня к третьей двери по левой стороне, легонько постучал по ней костяшками пальцев, открыл ее и вновь жестом пригласил меня войти.
Я сделал шаг вперед, и дверь за мной закрылась.
Кабинет представлял собой прямоугольник три на четыре метра. Стена напротив двери была сплошной стеклянной панелью от пола до потолка. Лишь только я оказался в этом помещении, как два явных несоответствия тут же бросились мне в глаза и заставили насторожиться. Во-первых, в ярком свете прожекторов, прикрепленных к фонарным столбам, я очень хорошо рассмотрел здание снаружи и готов был поклясться, что стены здания были слепые, в них не было даже намека на окна, не говоря уж о таких огромных стеклянных панелях, а во-вторых – сами прожектора… То есть, их отсутствие. Их яркий свет должен был бы заливать кабинет, но помещение освещалось лишь пламенем фитилька, плавающего в китовом жиру, которым была наполнена половинка кокосового ореха, служившая, видимо, светильником. Пламя фитилька отражалось в стеклянной стене, создавая оптический обман, будто огонек подмигивает из темноты там, на улице, а тени от него мечутся здесь, в кабинете.